Последнее прощай - Фиона Лукас

вовсе тебе и не нужен. Ты заслуживаешь лучшего.

— Я знаю… на самом деле мне нужен не Ли. А просто кто-нибудь, чтобы не чувствовать себя такой… — Габи снова всхлипнула.

— Такой одинокой?

Габи кивнула, утирая нос.

— Понимаю.

Габи погладила ее по руке:

— Как никто другой. И вроде я отлично осознаю, что должна двигаться дальше, но мое сердце осталось с ним — хочется мне того или нет.

— Как и мое. Ты просто пока еще не оправилась. Так и бывает. Дай себе время все это пережить.

— Как и ты.

Анна сухо усмехнулась:

— Это я и пытаюсь делать.

— Ты изменилась за этот год, — закивала Габи. — Ты можешь не замечать, но я все вижу. Поэтому тебе и следует оставить Броуди в покое. Ты ведь сама говоришь, что с такими вещами нельзя торопиться.

Анна немного отстранилась и взглянула на Габи:

— Я и не думала, что так с ним поступаю. Я считала, что веду себя, как и подобает заботливому другу, — она вытащила одну салфетку из пачки в руках Габи, чувствуя, что и у нее к горлу подступают слезы. — Я беспокоюсь о нем, Гэбс. Я знаю, ты думаешь, что это нелепо, ведь мы с ним ни разу не встречались.

— Я не думаю, что это нелепо.

Анна удивленно взглянула на Габи. Это было что-то новенькое…

— Если ты находишь кого-то, кто делает тебя счастливее — хоть на одну минуту, — это уже не нелепо, а необыкновенно, — икнув, рассмеялась Габи. — Не дашь мне его номерок? Мне бы не помешало немного мужской заботы и ласки.

Смех Анны прозвучал вполне естественно, однако ее удивило внезапно возникшее в ней собственническое чувство по отношению к Броуди.

— Так ты считаешь, мне стоит перестать пытаться с ним связаться? — тихо спросила она, аккуратно направляя разговор в другое русло.

Габи кивнула:

— Да, ненадолго. Посмотришь, что из этого выйдет.

Анна тяжело вздохнула:

— А что, если не выйдет ничего?

Габи пожала плечами:

— Ты не можешь заставить людей делать то, чего они не хотят или к чему не готовы. Теперь я это знаю.

Анна подползла к Габи и чмокнула ее в щеку.

— Я тебя люблю, — улыбнулась она.

Габи закатила глаза, но улыбнулась в ответ:

— Иначе невозможно. А теперь… — она решительно села и оглядела месиво из рубашек, на которых они разлеглись, — что ты собираешься делать со всем этим бардаком?

— У меня есть план, — ответила Анна.

Габи встала и, протянув Анне руки, помогла ей подняться:

— Какой же?

Анна оглядела разваленные по всей комнате вещи и мусорные мешки.

— Как ты и сказала, в этом деле нельзя уходить в прошлое. Я за то, чтобы пока все оставить как есть и открыть бутылочку чего-нибудь холодного, бодрящего и алкогольного.

— А вот это уже план, который я поддержу, — отозвалась Габи.

Глава 49

Анна поджидала лифт в многоэтажном здании автопарковки. Стоял ноябрь, и в преддверии Рождества торговый центр в основном работал до девяти. Поездка в Канаду приближалась, и Анна решила подготовиться к ней заранее. Наблюдая, как уменьшаются значения на дисплее лифта, она вдруг услышала, как зазвонил ее телефон. Едва вытащив его из сумки, она тут же выронила его обратно, увидев на экране имя контакта.

Вот черт! Он словно скользнул на самое дно. Она судорожно шарила по сумке, мысленно молясь, чтобы успеть ответить, пока не включился автоответчик. Наконец ее непослушные, окоченевшие пальцы схватили его. В следующую секунду телефон был у ее уха.

— Броуди? — произнесла она, затаив дыхание.

— Анна, — послышался звук его голоса… другой… недобрый, — нам надо поговорить.

— Я знаю, — ответила она в тот самый момент, когда, тихонько звякнув, лифт распахнул перед ней свои двери. Вот уже неделя и шесть дней, как им надо было поговорить. Счастье, что Габи оказалась права и он сам смог это осознать.

Она втиснулась в лифт, и без того полный людей, с громоздкими пакетами покупок.

— Броуди… у вас все в порядке?

Дверь лифта медленно закрылась. Броуди что-то ответил, но по звуку казалось, что он был где-то под водой, и сигнал постоянно прерывался. Чертов лифт!

— Я вас не слышу! — постаралась произнести она как можно четче, при этом не повышая голоса, и внезапно ощутила, как все уши в этом замкнутом пространстве сосредоточились на их разговоре.

В ответ послышалась какая-то неразборчивая дребедень.

— Никуда… просто никуда не уходите. Хорошо? — сказала она громче, уже не заботясь о лишних слушателях. Пусть развлекаются. — Я перезвоню через минуту, обещаю. Только, пожалуйста, пожалуйста, возьмите трубку.

Стоило дверям лифта открыться, как она быстро набрала его номер, а через несколько секунд уже шагала по парковке к своей машине, плотно прижимая трубку к уху. Почему же так долго? Телефон определенно был у него в руке, когда он ей позвонил, а ведь разговор состоялся меньше минуты назад.

Казалось, прошла целая вечность. Вот она уже добралась до своей машины, открыла ее, скользнула на водительское сиденье и захлопнула дверцу свободной рукой, обрывая шум остальных машин и жужжание вентиляционных установок магазинов, что находились под парковкой.

Она терпеливо гипнотизировала взглядом стоящий напротив бетонный столб, и наконец он ответил:

— Я хочу рассказать вам об одном дне моей жизни, о том, что произошло больше девяти лет назад, — начал он. — Я знаю, что у вас возникнут вопросы, Анна, — как и всегда, — но мне будет очень приятно, если прежде вы позволите мне закончить мою историю.

— Хорошо, — тихо согласилась Анна, ощутив, как пульс начал выбивать барабанную дробь. Разговор был серьезный. По-настоящему серьезный. За бетонным столбом сгустилось темное, непроницаемое небо.

Броуди выдохнул:

— В тот день мы отправились с моей бывшей женой Катри — она финка — в дом моих родителей в Озерном крае. Они переехали туда за пять лет до этого. А мы тогда жили в Лондоне, в Ричмонде…

«Не так уж и далеко», — подумала Анна. Было странно осознавать, что когда-то в прошлом Броуди жил менее чем в двадцати милях отсюда, — почти невероятно.

— Ехали долго — ситуацию осложняла авария на трассе М6, — в результате дорога заняла у нас порядка семи часов, — он на мгновение замолк, словно настраивался. — С нами в машине была наша двухлетняя дочка, Лена.

«У Броуди была дочь?»

В голове не укладывалось. Как можно было столько общаться с ним и даже не подозревать об этом? Но размышлять над этим времени не было — Броуди продолжал рассказ своим ровным, как у диктора, голосом.

— У Катри случались мигрени, и в тот раз из-за пробки она тоже почувствовала себя дурно, поэтому, как только мы приехали, пошла прилечь.