Соперница королевы - Элизабет Фримантл

о том, что понимать под «самым худшим». Вариантов несколько, и все плохие: Эссекс умрет в заточении, его отправят гнить в Тауэр или казнят за измену. Пенелопа вспоминает перышко на его плече – оно выпало из подушки, невероятным образом оказалось под кожей, а стоило его вынуть, медленно опустилось на пол. Не иначе это было предзнаменованием грядущего падения.

Голову пронзает вспышка боли. Пенелопе представляется, как Сесил дергает за ниточки, королева же, сама того не подозревая, пляшет под его дудку. Пока она отказывается назначить наследника, Сесил стравливает потенциальных претендентов на трон – разумеется, с выгодой для себя. Если бы Пенелопа не испытывала к нему столь сильного отвращения, то, пожалуй, восхитилась бы его коварством. Ее наполняет решимость сделать все возможное, чтобы преемником Елизаветы стал Яков Шотландский, – ради Англии и ради своей семьи, – однако влияние Пенелопы ослабло. Но сейчас важнее всего освободить брата.

Кто-то берет ее за руку; это Блаунт. Они отходят в тень, чтобы снизу их не было видно.

– Я убедил королеву позволить мне остаться еще на месяц, до февраля, – говорит он.

– Нужно быть благодарным даже за мелкие милости. – Пенелопа старается не думать о его отъезде. Такие мысли отнимают силы, подавляют волю.

– Я хочу тебя, – хрипло произносит Блаунт, словно лишь в ее объятиях может забыть о смерти и жестокости, с которыми ему предстоит столкнуться.

– Здесь Рич. – Оба знают, что она должна создавать видимость приличий и играть роль добродетельной супруги. Провести ночь с любовником, когда законный муж здесь, при дворе, – это чересчур. Они привыкли, что им приходится наслаждаться друг другом лишь урывками – их любовь уже девять лет растягивается и гнется, чтобы подстраиваться под жизнь посторонних людей.

– Давай выкроим несколько дней в Уонстеде перед моим отъездом.

Пенелопа на мгновение опускает голову ему на плечо.

– Надеюсь… – начинает она, но умолкает. Она надеется, что обстоятельства, связанные с ее братом, не ухудшатся и их краткое свидание состоится. В словах нет нужды – оба молятся за освобождение Эссекса и его выздоровление. – Не знаю, что мне еще сделать, чтобы ему помочь.

Колесную лиру сменяют волынка и скрипка. Головная боль чуть отступает. Снизу доносится звон украшений и топот – придворные кружатся в танце.

– Уверен, королева действует по наущению врагов твоего брата, – говорит Блаунт.

– То есть Сесила.

– Его в первую очередь.

– Я хочу написать ей письмо. Открою глаза на то, что те, кто к ней близок, действуют из личной мести и собственного тщеславия и ради свержения моего брата готовы поступиться интересами Англии. Эссексу даже не дали возможности защититься.

– Рискованно. Королева может воспринять твое послание в неверном ключе, а Сесил…

– Придет в ярость и утратит самообладание. – На Пенелопу внезапно снисходит озарение. – У меня есть мысль, как сделать так, чтобы он точно узнал о моем письме.

– Как?

– Нужно показать его Фрэнсису Бэкону. Он – течь в нашем корабле.

– Бэкон переметнулся?

Пенелопа кивает:

– Видимо, решил, что на другой стороне получит больше преимуществ. Впрочем, он, сам того не подозревая, может быть нам полезен. – Она вспоминает этого изящного мужчину с невинным мальчишечьим лицом, сопровождающего свою речь характерным шмыганьем носом.

Блаунт улыбается, крепче обнимает ее за талию.

– Сесил обрел в твоем лице грозного соперника.

– Я просто действую в интересах брата.

– Я отправил послание королю Якову. – Блаунт склоняется ближе. – Написал ему, что, вернувшись с войском в Англию, смогу добиться освобождения Эссекса и заставить королеву назначить Якова своим наследником. Также я указал, что с его поддержкой успех гарантирован.

У Пенелопы кружится голова. Ставки поднялись до небес, однако радостное возбуждение сильнее страха.

– Он ответил?

– Пока нет. Без его согласия подобный план равносилен самоубийству.

Пенелопа так долго стояла на краю бездны; настало время сделать шаг – и либо упасть, либо взлететь.

– Будем надеяться, мое письмо королеве возымеет действие и до этого не дойдет. – Она смотрит на Блаунта: – Мы в большой опасности.

– Не забывай: что бы ни случилось, я с тобой, а за мной – тридцать тысяч воинов, готовые исполнить любой мой приказ.

Блаунт притягивает Пенелопу к себе, крепко целует в губы, потом отстраняется и поспешно спускается в зал. Пенелопа возвращается к Доротее, берет сестру под руку и продолжает наблюдать за празднеством. Танцоры явно выпили лишнего, музыканты не попадают в ноты.

– Мы, Деверо, сейчас должны быть сильными как никогда, – тихо говорит она, в уме уже набрасывая текст письма.

Март 1600,

Уайтхолл

– Это письмо… – Сесил смотрит на Фрэнсиса Бэкона. Борода у того аккуратно подстрижена и расчесана, белоснежный воротник крепко накрахмален – не иначе он платит голландской прачке. Бэкон медленно моргает, словно рептилия. Сесил уже не в первый раз задается вопросом, можно ли ему доверять. – Леди Рич выдвинула в нем множество завуалированных обвинений. Королева была весьма недовольна этим посланием, однако его эффект постепенно сходит на нет. Я рассчитывал, что мы извлечем больше пользы из ее недовольства.

Сесил подходит к двери, высовывает голову в коридор. Там никого нет. Вернувшись в комнату, он проводит рукой по шторам, дабы убедиться, что за ними никто не прячется. Из сада доносятся болтовня и веселый визг фрейлин. Недавно прошел сильный снегопад, и теперь они швыряются снегом друг в дружку. В детстве Сесилу доводилось играть в снежки; дворец Теобальд был полон воспитанников Берли, в число которых входил и Эссекс. То были жестокие забавы; слушая девичьи крики, Сесил живо вспоминает, как холодный колючий снежок со всей силы врезается в лицо и как он притворялся, будто веселится, когда ему заталкивали снег за шиворот.

– Леди Рич допросили, но королева не желает давать делу ход. Похоже, она все еще испытывает к ней теплые чувства, несмотря на…

– Знаю. – Сесил хорошо понимает, что от этого письма пострадал скорее он, чем леди Рич.

Елизавета показала ему послание, не подозревая, что благодаря кузену Фрэнсису он уже знаком с его содержанием. Это была горячая мольба, преисполненная избитых метафор про солнце, скрывшееся за тучами, божественные знамения и тому подобное. Но за пустыми банальностями таилось гораздо больше. Леди Рич намекала, что враги Эссекса используют королеву в своих интересах. Под врагами Эссекса, естественно, подразумевался он, Сесил. Как только они разделаются с графом, писала она, то пойдут против самих небес, иными словами, свергнут королеву и посадят на трон своего ставленника. Смысл был вполне ясен, и хотя обвинения высказывались не впрямую и не могли навлечь на Сесила беду, послание леди Рич беспокоило, проникая под кожу, словно чесоточный порошок.

Сесил чувствовал