Когда я вгляделся в твои черты - Victoria M. Vinya

Энни состроила неопределённую мину и одобрительно пожала плечами. Затем вновь поглядела в сторону леса, будто пыталась угадать, что же так сильно пленило этого чудаковатого зубрилу, который едва находил с ней общий язык. То тут то там стали зажигаться осколки серебряных звёзд, и их свет отражался в счастливых глазах Армина, по-мальчишески открывшего рот от восхищения.

― Что ты там такое необычное увидел? ― сухо усмехнувшись, полюбопытствовала Энни.

― Не необычное. Необыкновенное, ― уточнил он. ― Я сейчас коряво скажу, но внутри теплится странное чувство, что вот небо высокое и тёмное, а лес и горы гигантские, но из-за белизны снега кажется, будто мы стоим внутри игрушечной коробочки, где никакие ужасы нас не достанут. От этой мысли так безопасно и уютно, что хочется свернуться клубком в сугробе под кустом, укрыться тяжёлым одеялом и заснуть…

― Ну да, странно, ― ответила Леонхарт и всё-таки снова взглянула в сторону неба над лесом.

Просмотр кино затянулся почти до утра. К четвёртому часу ночи Эрен вовсю сопел, запрокинув голову и забыв достать руку из пачки с печеньем.

― Ему удобно? ― с беспокойством спросила Энни, поморщившись.

― А, так это у него классика! ― Армин махнул рукой. ― Мы с Микасой в шутку его Имхотепом³{?}[Армин ссылается на героя американского приключенческого фильма «Мумия» 1999-го года от режиссёра Стивена Соммерса.] называли в такие моменты, потому что Эрен всегда искусно прикидывается мумией, если просмотр его утомляет.

― «Мумия»? Я знаю этот фильм! ― оживлённо воскликнула Энни шёпотом. ― Один из немногих, которые я смогла посмотреть тайком от отца.

― Тайком? В смысле?.. Подожди, ты и «Властелина колец» никогда не смотрела?

― Не-а. Папа он, как бы сказать… Помешан на всякой элитарщине и арт-хаусе. Всё, что, по его мнению, безвкусица и пошлость, в нашей семье смотреть запрещалось. Спасибо, что хотя бы мой музыкальный вкус не контролировал! «Запрещённое кино» я бегала смотреть в гостях у одноклассников, с которыми более-менее удавалось подружиться. У Джорди в основном. А ещё были походы на сраный балет каждые выходные. Я возненавидела балет!

― Ты это серьёзно? Дичь какая. Поп-культура ― это же язык юности, язык гиков… Да куча всего! Это то, что может соединить даже несовместимых на первый взгляд людей. Твой батя настоящий тиран!

― Он не тиранил меня, кстати. Его методы были гораздо деликатнее: в основном настойчивое фыркающее осуждение, обесценивание и снобистское восхваление всего, что он считал достойным явлением культуры. Но я обожала папу в раннем детстве, считала авторитетом и чувствовала себя виноватой, когда во мне просыпался интерес к поп-культуре, а к балету зрело отвращение. ― Энни вдруг повернулась и посмотрела Армину прямо в глаза. ― Знаешь, а вот тебя стрижка, в отличие от Эрена, наоборот делает горячее.

― Э-м, правда? Спасибо…

― Короче, самое отстойное во всём этом было то, что я порой искренне считала себя особенной среди сверстников ― важной курицей с тонким вкусом. Но вскоре поняла, что я узколобая и смешная. В пятнадцать я застукала отца за дрочкой на порнушку: в его антикварном кресле, за резным дубовым столом, в окружении картин и прочего изящного дерьма. Мне не было противно от мысли, что он дрочил, я всегда спокойно относилась к сексу и мастурбации. Но от осознания его ханжества меня перетряхнуло. В тот день мы серьёзно поссорились, но в конечном итоге папа начал учиться уважать мои личные границы и увлечения.

Охваченный сочувствием Армин безотчётно погладил Энни по плечу и увидел, как её зрачки вмиг расширились, но в глазах не было осуждения или неприязни ― только удивление.

― Наша мумия куда-то пропала, ― буркнула Энни, смущённо переведя взгляд туда, где сидел Эрен.

― Да курит, небось, на улице. Но свалил тихо, как настоящий шпион, ничего не скажешь!

Соскочив с постели, укрыли плечи одним на двоих одеялом и спустились вниз. Эрен действительно курил у крыльца, нащёлкивая кому-то сообщение. «Без шапки опять! Башку свою отморозит, дурень» ― мысленно отругал его Армин. Обернувшись и увидев своих друзей на пороге, мнущихся под одним одеялом, Эрен плутовато улыбнулся.

***

Март 2019-го года

Последний курс в университете порядком измотал Эрена. Учёба была не интересна ему, а нагрузка стала несоизмеримо высока. К счастью, весной занятия официально заканчивались, и выпускники должны были полностью посвящать себя подготовкам к итоговым экзаменам и завершению дипломной работы. А благодаря Энни у Эрена появилась хорошая подработка до лета: господин Леонхарт был владельцем элитного бара-ресторана, куда срочно потребовался официант на замену уволившемуся. Не должность мечты, но зарплата с учётом чаевых выходила даже больше отцовской, и Йегер не стал отказываться от столь щедрого предложения.

Сегодняшний вечер ничем не отличался от предыдущих: разноси стаканы да тарелки, улыбайся до боли в скулах, забивай на приступы важности пьяных посетителей, много записывай и запоминай, зови администратора по любой ерунде. Рутина. Временами она даже казалась Эрену забавной. В этом месте ему всё казалось ненастоящим и особенно ― люди. Они приходили сюда с любовниками и любовницами, отвечая на телефонные звонки супругов, заводили друзей на один вечер, подписывали контракты и общались выхолощенными фразами. Смешные и богатые. Падкие на те же страсти, что и все. Иногда женщины застенчиво писали ему на салфетке номера телефонов, некоторые же не стеснялись прямо предложить поехать к ним домой. Эрен в ответ тактично улыбался, подавляя приступы тошноты от мысли, что кто-то пытается купить его как красивую игрушку.

Убирая грязную посуду с опустевшего столика, он услышал бурное оживление у входа. Через плотную завесу весёлых мужских голосов пробивался женский смех. Особенный. Невозможный. Родной до боли в груди. Эрен обернулся и увидел, как сквозь горстку мужчин в сторону бара двинулась его Микаса: она размашисто кинула одному из спонтанных кавалеров свой плащ, попросив наигранно капризным голосом отдать его обслуживающему персоналу. Стильная стрижка, алая помада, какой она никогда не красилась, короткое облегающее платье с глубоким декольте и открытой спиной ― тело напоказ: настолько, что это ничего не значило. Просто теперь она могла себе это позволить. Микаса была уже изрядно пьяна, и в её движениях скользили раскованность и небрежность. Эрен инстинктивно прикрыл лицо металлическим подносом, но вскоре понял, что это было ни к чему, потому как Микаса не обращала внимания ни на что вокруг. Усевшись за стойку, она без промедлений заказала себе ещё выпивки. С обеих сторон её облепила парочка мужчин ― очевидно, её знакомых