Свет вечный - Анджей Сапковский

– Закрой пасть, – сказал усатый. – Вам же,милостивые государи, придется, однако, с нами в Пшчину потрудиться, там ужначальство разберется, кто вы такие, купцы или лжекупцы. Петцольд, Младота, сконей, перетрусите им вьюки и короба. И отберите оружие.

– Господин начальник, – Бедржих легко отодвинулполу плаща, многозначительно похлопал висящую на поясе пузатую мошну. – Аможет, как-то договоримся?

Усатый направил коня ближе, посмотрел на них сверху. Послечего скривил худую рожу в горделивой ухмылке.

– В Пшчине, – процедил он, – за еретиковлучше платят. А раз взятку даешь, значит ты настоящий еретик. Пойдешь в путы. Атвой никчемный мешок и так будет наш.

– Бог свидетель, – пожал плечамипроповедник, – что я не хотел этого.

– Чего ты не хотел?

– Этого.

Бедржих схватил брошенный ему арбалет, плавно подставилприклад к щеке. Звякнула тетива, болт, выпущенный с близкого расстояния, смелусатого с коня.

– Бей!

Спитек из Мельштына рубанул одного из солдат мечом,Сестшенец набросился на остальных, рубя и коля попеременно мечом и чеканом.Наемники кинулись на них с криком, наставив копья и размахивая топорами. Троеупало с коней, сраженные болтами из арбалетов моравцев и польских оруженосцев,четвертый бултыхнулся в лужу от стрелы Шарлея. Остальные набросились на них сбоевыми криками. И тогда ударил Самсон.

Великан схватил скамью, сделанную из разпиленного пополамствола, поднял ее, как будто она ничего не весила, хотя она весила. И какциклоп Полифем метал скалы в корабль Одиссея, так Самсон Медок метнул скамью вконных пшчинских наемников. С лучшим, чем у Полифема, результатом. Произведястрашный погром среди людей и животных.

Рейневан, ловко лавируя в бою, бросился к Шиллингу. И увиделчто-то невероятное. Ренегат уцепился за куртку всадника, который его вел,стянул его на землю. Всадник, огромный мужик, не дал себя повалить, оттолкнулШиллинга и ударил его ножом. Шиллинг увернулся от удара легким оборотом инаклонением корпуса, резким движением плеча перегнул руку солдата, сильноударил вперед, загоняя атакующему собственный нож в горло. Молниеносно разрезалпуты на запястьях об висящий около седла топор, вскочил в седло, пустил коня вгалоп.

И убежал бы, если бы не охотничий арбалет с немецкимворотком, сделанный в Нюрнберге, экспортированный в Краков, привезенный вМоравию, в Одры, где Шарлей приобрел его у польского контрабандиста оружием завполне невысокую цену – четыре венгерских дуката. Рейневан положил ложе наизгородь, спокойно прицелился и выстрелил. Конь, получивший болтом в зад,завизжал и дико дернулся, Шиллинг вылетел из седла, как из пращи, и погрузилсяв кучу мокрых опилок. Рейневан бросился к нему с вытащенным из штанины ножом.Ренегат подскочил, как кот, блеснул собственным лезвием. Они сошлись в сериивыпадов, уколов и ударов. Шиллинг неожиданно кольнул с выпада, подскочил,растопыренными пальцами левой руки целясь в глаза. Рейневан спас глаза, отведяголову уклоном, отскочил от размашистого удара. Второй удар парировал клинком,аж искры пошли. Шиллинг дал пинка, одновременно нанося удар ножом сверху. Рейневануспел закрыться, но это был финт. Ренегат повернул нож в ладони и рубанул егопо ляжке. От пронзительной боли Рейневан на мгновение растерялся. Шиллингуэтого было достаточно. Он замахнулся в плавном обороте и резанул его по плечу.

– В феврале, – зашипел он, сгорбившись, – тыостался жить, потому что я был болен. Но я уже выздоровел.

– Сейчас снова заболеешь.

– Тогда я только ухо тебе надрезал. Сейчас пущу кровь,как свинье. Как твоему брату.

Они бросились друг на друга, рубя и коля. Рейневан парировалковарный укол, ударил Шиллинга локтем в лицо, добавил с оборота кулаком, далпинка в голень, перевернул нож и нанес удар сверху, со всей силы. Хрустнуло,лезвие вошло по самую гарду. Ренегат дернулся, отскочил. Посмотрел на торчащуюиз ключицы рукоятку. Схватил ее, одним плавным движением вытащил нож из раны. Иотбросил за себя.

– Совсем не болело, ха-ха – сказал он весело. – Асейчас я потроха из тебя выпущу. Вытяну из тебя кишки и обмотаю вокруг шеи. Итак оставлю.

Рейневан попятился, споткнулся, упал. Шиллинг бросился сторжествующим криком. Шарлей вырос, как из-под земли и резко полоснул егофальшьоном по животу. Ренегат закашлялся, посмотрел на хлещущую кровь, поднялнож. Шарлей рубанул его еще раз, в этот раз по правому плечу. Кровь брызнула насажень вверх, Шиллинг упал на колени, но нож не выпустил. Шарлей рубанул ещераз. И еще раз. После второго раза ренегат упал. После третьего пересталдвигаться вообще.

– Terra sit ei levis, – сказал Бедржих, осеняясебя крестом. – Да будет земля ему и так далее. Даже боюсь спрашивать… Выего знали?

– Случайное знакомство, – ответил Шарлей, вытираячеренок.

– И уже неактуальное, – добавил Рейневан. –Мы вычеркиваем его из списка знакомых. Благодарю тебя, Шарлей. Мой брат с тогосвета тоже тебя благодарит.

– Так или эдак, – Бедржих скривился, рассматриваяпокалеченную ладонь, – не кто иной, как этот ваш знакомый имеет на совестипшчинских воинов, преждевременные остатки которых сейчас топят в навозной жиже.Если бы не он, мы отбрехались бы без драки. Сейчас нам надо отсюда делать ноги,причем резво. Медик, можешь перевязать мне руку?

– Одну минуту, – Рейневан стянул курточку ипропитанную кровью рубашку. – Потерпи еще. Я только возьму иголку сниткой. Мне надо у себя пару мест зашить.

Они ехали, не щадя коней. Рейневан не был единственным, когозашили и кто сейчас ежился в седле, шипя и поругиваясь. Легкую рану в бедрополучил в бою с пшчинскими наемниками Спитек из Мельштына, один из моравцевполучил по ребрам, достаточно сильно досталось по лбу оруженосцу Сестшенца. Однаковсе держались в седлах. Поохивали, постанывали, но темп не сбавляли.

– Бедржих? Как твоя рука?

– Мелочи. Я просил сделать перевязку, чтобы незапятнать кровью штаны. Это новые штаны.

– Ты уже был когда-нибудь ранен? Железом?

– Под Бжецлавом, в двадцать шестом, венгерским копьем вголень. Почему спрашиваешь?

– Так просто.

– Шиллинг… – решил затронуть больной вопросРейневан. – Если Шиллинг оказался тут, значит он сбежал из тюрьмы. А этоможет означать… Может означать, что Горн…

– Нет, – тут же оборвал демерит. – Не верю.Горн не дал бы захватить себя неожиданно. Хотя…