Кровь и золото - Энн Райс

– Какой еще бог? – спросил я. – Я хожу туда, кудахочу. Я пью кровь тех, кто несет зло. Мне принадлежит весь мир. А ты просишьменя спуститься под землю? В полные черепов катакомбы? Просишь меня возглавитьтех, кто пьет кровь, во имя какого-то демона? Ты слишком умен для своихубеждений. Откажись от них.

– Нет! – Он покачал головой и попятился. – Насхранит чистота сатаны! Как ни старайся, никакая сила, никакие уловки неотвратят меня от пути истинного.

Я разжег в нем какую-то искру. Выражение черных глазнеуловимо изменилось. Его тянуло ко мне, слова мои произвели впечатление, но онне смел признаться в этом.

– Вас никогда не будет легион, – сказал я. – Мирэтого не позволит. Вы ничто. Не занимайтесь самообманом. Не плодите себеподобных ради глупейшего крестового похода.

Он опять приблизился ко мне, как мотылек к свече. Онзаглянул мне в глаза, несомненно стараясь прочесть мои мысли, в которых смогразобрать лишь то, что я уже сказал.

– Мы щедро одарены, – продолжал я. – На светестолько предметов для наблюдения и изучения! Позволь отвести тебя в капеллуПапы, показать тебе картины, о которых я упомянул.

Он подошел еще ближе, и лицо его исказилось.

– Те, Кого Следует Оберегать, – где они?

Тяжелый удар – услышать, что еще кому-то известна тайна,которую я так тщательно хранил больше тысячи лет.

– Тебе никогда не узнать, – ответил я.

– Нет, послушай меня, – торопливо заговорил он. –Это что-то нечестивое? Или священное?

Я стиснул зубы и потянулся к нему, но он с неожиданнойбыстротой метнулся в сторону.

Я погнался за ним, догнал, развернул лицом к себе и потащилего вверх по узкой каменной лестнице, тянувшейся по склону холма.

– Чтобы я тебя больше не видел – слышишь?! – воскликнуля.

Он отчаянно пытался вырваться, но я не ослабевал хватку.

– Я могу убить тебя огнем, если захочу, одной силоймысли, – зловещим шепотом, чтобы не сорваться на крик, продолжал я. –Как ты думаешь, почему я тебя не убил? Почему не уничтожил тебя, жалкийпаразит? Потому что ненавижу насилие и жестокость, хотя ты еще порочнеесмертного, которым я сегодня утолил жажду.

Он неистово старался высвободиться, но, естественно, безмалейшего шанса.

Почему я не избавился от него? Находился ли я подвпечатлением прекрасных картин? Неужели мое сердце начало биться в унисон сосмертным миром и я не желал низвергнуться в нечистую бездну?

Не знаю.

Знаю лишь, что столкнул его с каменной лестницы, и он,жалкий и неуклюжий, долго еще спотыкался, прежде чем твердо встал на ноги.

– Проклинаю тебя, Мариус! – выкрикнул он с удивительныммужеством, обратив на меня злобный, исполненный ненависти взгляд. –Проклинаю тебя вместе с тайной Тех, Кого Следует Оберегать!

Меня ошеломило его вызывающее поведение.

– Предупреждаю, держись подальше от меня, Сантино! –сказал я, глядя на него сверху вниз. – Будьте скитальцами во времени.Будьте свидетелями красоты и чудес, сотворенных человеческими руками. Будьтеистинными бессмертными. Не почитателями сатаны! Не слугами бога, которыйобещает вам христианский ад. Но что бы вы ни решили, не приближайтесь ко мнеради своей же безопасности.

Он застыл на месте, глядя на меня в бессильной ярости. И мнепришло в голову попробовать отправить ему небольшое предостережение. Стоилопопытаться.

Я вызвал Огненный дар, чувствуя, как крепнет моя сила,осторожно притушил ее, направил струю огня вниз и повелел ей воспламенить самыйкрай черной монашеской рясы.

Ткань задымилась вокруг его ног, и он в ужасе отпрянул.

Я остановил огонь.

Охваченный паникой, Сантино крутился вокруг своей оси,срывая обгорелые одежды, пока не остался в длинной белой тунике.

С ужасом взирал он на дымящуюся ткань, кучей лежавшую наземле, а потом снова посмотрел на меня: мужества в нем не убавилось, нобеспомощность только распалила его гнев.

– Помни о моем могуществе, – сказал я, – и никогдабольше не подходи близко.

Я повернулся к нему спиной и ушел прочь, содрогаясь приодной только мысли о нем и его последователях, при мысли о том, чтокогда-нибудь мне придется использовать свой Огненный дар в полную силу.

Воспоминание о том, что случилось с мальчиками Эвдоксии,всколыхнуло в моей груди прежний ужас.

Еще не пробило полночь.

Мне хотелось вернуться в яркий новый мир Италии. Хотелосьокружить себя современными людьми – художниками и учеными. Хотелось увидетьвеличественные палаццо кардиналов и знатных жителей Вечного города, послестольких лет уныния поднявшегося из праха.

Выбросив из головы существо по имени Сантино, я отправился кодному из новых палаццо и попал туда в самый разгар праздника – маскарада, гдешумно танцевали и пировали за богато сервированными столами.

Я смог пройти туда без затруднений, ибо заранее обзавелсяизысканной бархатной одеждой, соответствовавшей духу времени, и, оказавшисьсреди гостей, получил свою порцию гостеприимства.

Я пришел без маски, но моему белому лицу она и нетребовалась. Красный бархатный плащ с капюшоном выделял меня среди гостей и вто же время позволял смешаться с толпой.

Музыка пьянила. На стенах красовались дивные картины, правдадалеко не такие сказочные, как в Сикстинской капелле, и все гости были одеты вроскошные наряды.

Я быстро завязал разговор с молодежью, пылко обсуждавшей нетолько живопись, но и поэзию, и задал им дурацкий вопрос: кто создалнеподражаемые фрески в Сикстинской капелле – те, которые я только что видел?

– Вы видели те картины? – переспросил один из моихсобеседников. – Не верю. Нам не позволили посмотреть. Опишите-ка их ещераз.

Я изложил все подробности самым простым языком, какшкольник.

– Фигуры написаны чрезвычайно искусно, – объясниля, – на лицах отражается целая гамма чувств, и каждый человек,изображенный очень естественно, кажется все-таки чуть-чуть слишком вытянутым.

Собравшаяся вокруг меня компания добродушно рассмеялась.

– Чуть-чуть слишком вытянутым, – повторил один из тех,что постарше.

– Кто написал те картины? – умоляюще спросил я. –Мне непременно нужно с ним встретиться.

– Тогда вам придется поехать во Флоренцию, – былответ. – Вы говорите о Боттичелли, а он уже уехал к себе.