Кровь и золото - Энн Райс

– Я приехал, чтобы найти одного великого художника, –сказал я.

Он пожал плечами и отпил глоток вина.

– Когда-то я и сам был великим художником, – сказалон, – но давно. Теперь я только пью.

Рассмеявшись, я подозвал служанку и приказал принести емуновый стакан вина. Он кивнул в знак благодарности.

– Я ищу человека по имени Боттичелли, если я правильнорасслышал, когда мне его называли.

Теперь засмеялся он.

– Вы ищете величайшего художника Флоренции. Найти егонесложно. Он всегда занят и не обращает внимания на зевак, что слоняются помастерской. Наверное, он и сейчас работает.

– А где мастерская? – спросил я.

– Он живет на Виа Нуова, прямо перед Виа Паолино.

– Но скажите... – Я замялся. – Что он за человек?Как по-вашему?

Он снова пожал плечами.

– Не плохой и не хороший, хотя чувство юмора у него есть. Неиз тех, кого, раз встретив, не забудешь. Вот его картины – другое дело. Самиувидите, когда познакомитесь. Но нанять его не получится. У него и так полнозаказов.

Я поблагодарил старика, положил на стол деньги на случай,если он захочет еще вина, и выскользнул из таверны.

Задав несколько вопросов, я нашел дорогу к Виа Нуова. Ночнойдозорный показал мне дом Боттичелли, махнув рукой в сторону обширного строения– отнюдь не величественного палаццо, как я ожидал, – где художник жилвместе с братом и его семьей.

Я застыл перед заурядным зданием, как перед алтарем. Пошироким дверям, выходящим прямо на улицу, я определил, что здесь расположенамастерская; ни в одной из комнат не горел свет – ни на первом, ни на второмэтаже.

Как же попасть в мастерскую? Как увидеть, над чем работаетмастер? Ведь я могу приходить только по ночам. Никогда еще я так не проклиналночную тьму.

Золото – вот мой помощник! Золото и дар Очарования. Хотя яне знал, хватит ли у меня дерзости околдовать Боттичелли.

Неожиданно, не в силах сдержаться, я забарабанил кулаками подвери.

Естественно, никто не ответил, и я принялся стучать снова.

Наконец в окне наверху зажегся свет и послышались шаги.

Чей-то голос поинтересовался, кто я и что мне нужно.

Что я мог ответить? Солгать своему божеству? Но в дом нужнобыло попасть любой ценой.

– Мариус Римский, – ответил я, с ходу придумавимя. – Я привез кошель золота для Боттичелли. В Риме я повидал его картиныи пребываю в совершенном восхищении. Мне нужно передать ему кошель из рук вруки...

Наступила пауза. Люди за дверью переговаривались междусобой. Обсуждали, кто я такой и зачем нагородил столько лжи.

Один убеждал, что открывать не следует. Второй отвечал, чтоничего не случится, если немного приоткрыть дверь. Именно он, похоже, отодвинулзасов и выглянул за порог. Первый держал лампу сзади, так что лицо открывшегооставалось в тени.

– Я Сандро, – прямо сказал он. – СандроБоттичелли. С чего бы вам привозить мне кошель золота?

Поначалу я просто онемел. Но у меня хватило ума достатьзолото. Я протянул хозяину кошель и молча наблюдал, как он высыпал на ладоньзолотые флорины.

– Что вам нужно? – Его речь оказалась столь жеобыденной, сколь и манеры. Он был довольно высок. Светло-коричневые волосы ужетронула седина, хотя до старости ему оставалось еще долго. Большие глазавыражали сочувствие. Он смотрел на меня без тени раздражения или подозрения, готовыйвозвратить деньги. Наверное, ему не было еще и сорока.

Я заговорил и с удивлением обнаружил, что заикаюсь. Подуматьтолько! Такое случилось со мною впервые в жизни! Наконец я все-таки сумелобъяснить цель своего неурочного визита:

– Позвольте мне посетить мастерскую. Позвольте взглянуть накартины. Больше я ничего не хочу.

– Можете прийти днем. – Художник пожал плечами. –Мастерская всегда открыта. Или сходите в церкви, где я работал. Мои картинывисят по всей Флоренции. За это не нужно платить.

Что за божественный, честный голос. В нем звучали терпение идоброта.

Я глядел на великого гения во все глаза – как прежде на егофрески.

Он ждал ответа.

Пришлось собраться с мыслями.

– У меня есть свои причины, – ответил я. – У меняесть свои пристрастия. Если позволите, я бы посмотрел картины прямо сейчас.Золото оставьте себе.

Он улыбнулся и даже слегка усмехнулся.

– Вы прямо волхв, – сказал он. – Конечно, деньгимне не помешают. Проходите.

Второй раз в моей жизни меня уподобили волхву из СвященногоПисания, и сравнение мне понравилось.

Я вошел в дом, который при всем желании нельзя было назватьроскошным. Боттичелли взял лампу из рук другого мужчины. Я двинулся следом заним и, пройдя через боковую дверь, оказался в мастерской. Художник поставиллампу на стол, где лежали кисти, краски и тряпки.

Я не мог отвести от него взгляд. Этот ничем непримечательный с виду человек написал великие картины в Сикстинской капелле.

Сандро, как он называл себя, выкрутил фитиль – и помещениезалил яркий свет. Он указал налево, я повернулся и решил, что теряю рассудок.

Стена была затянута огромным холстом, и хотя я настроилсяувидеть религиозную при всей своей чувственности картину, передо мной возниклонечто совершенно иное. Я окончательно утратил дар речи.

Как я уже отметил, картина была невероятных размеров иизображала нескольких персонажей, но в то время как сюжет римских фресокпоставил меня в тупик, тема этого полотна оказалась весьма знакомой.

Здесь не было ни святых, ни ангелов, ни Христа, ни пророков.

Передо мной во всей своей красе блистала обнаженная богиняВенера, ступающая ногами по морской раковине; золотые волосы ее развевал слабыйбриз, мечтательный взгляд излучал спокойствие; поодаль располагались верныеслуги – бог Зефир, выдувавший ветер, направлявший Венеру на сушу, и нимфа,приветствовавшая ее на берегу, прекрасная, как сама богиня.

Затаив дыхание, я закрыл глаза руками, а потом быстро убралладони. Но картина никуда не исчезла.

Сандро Боттичелли издал легкий нетерпеливый вздох. Как, воимя богов, выразить ему свое восхищение? Как найти слова, чтобы объяснить,насколько выдающийся у него дар?

Я услышал его голос, тихий и покорный:

– Если вы собираетесь сказать, что картина безнравственна ивозмутительна, знайте, что я слышал это уже тысячи раз. Хотите, я верну вамзолото?