Петербургская баллада - Дмитрий Леонтьев

Отвлекаясь от навеянных распутицей и предстоящим разговором мыслей, я включил радио.

…Город гранита теперь из стекла, стержень души — из злобы.

Дети кухарок правят страной, Ницше — трактуют холопы.

Боги не слышат своих сыновей, безумье — религия мира.

Мифы меняются все быстрей, меняются с ними кумиры…

А я надену эполеты, на пояс кортик прицеплю,

И строевым, чеканным шагом, пройдусь у бездны на краю

И мир измениться немножко, безумьем правленый моим,

И пробужденные принцессы сотрут с лица вульгарный грим…

Припарковав машину возле рынка, я посидел в ней еще немного, дослушивая песню, и, выключив магнитолу, направился к палатке Семена. Крестьянин уже ждал меня, забросив «лапти» сорок пятого размера на уставленный порнокассетами столик, и жрал из пластиковой тарелки какую-то гадость. Странно: я всегда считал общение со стукачами делом малоприятным и даже постыдным. Нужным — да, но все же гадостным. Однако ни с одним агентом это чувство не было так обострено, как с Крестьянином.

— А-а… привет! — взмахнул ложкой Семен, словно бы случайно заляпывая мою куртку каплями жира. — Супчика хочешь?

— Спасибо, сыт. Рассказывай.

— Расскажу, расскажу, — пообещал Семен, хитрым прищуром прицеливаясь в меня. — Только сперва одну тему обсосать не мешало бы…

— Что ж… Давай, — покладисто согласился я, присаживаясь на краешек стола.

— Наводки я тебе дельные подкинул?

— Дельные, — согласился я.

— Информация о «черном порно» тебе очень нужна?

— Очень.

— Я тебе ее солью, — пообещал Семен, — но… на этом и закончим. Согласись: я наш договор выполнил и перевыполнил. Так что…

— Семен, я до сегодняшнего дня свое слово держал? — спросил я в ответ.

— Ну… Вроде бы…

— Вроде бы или держал?

— Ну, держал.

— Стало быть, мы оба придерживаемся первоначальной договоренности, — отрезал я. — Ты даешь мне информацию — я делаю вид, что тебя не замечаю. Так что давай не будем менять правила во время игры.

— Все равно же сделать мне ничего не сможешь! — начал яриться он.

— А мне много не надо, — признался я. — Так… Поднагадить малость… Исключительно для души. А это я умею — ты знаешь.

— Информацию тоже разную можно давать, — набычился он. — Например, о том, сколько кассет за день продано, да о том, какие у покупателей мозоли на правой руке…

— Так и я в отделе не один, — напомнил я. — Я-то про тебя забуду, а коллеги мои тобой заинтересуются. Хоть по очереди, хоть все вместе… И будет, как в твоих фильмах: «О-о! Дастиш фантастиш!» Так что давай коней на переправе не менять, а придерживаться строгой договоренности. Пока законов по этому поводу нет — временное перемирие. Тебе не нравится? Мне тоже… Все на добровольной основе: хочешь — будем друг друга терпеть на взаимовыгодных условиях, хочешь — повоюем…

Он смотрел на меня с такой нескрываемой ненавистью, что я даже обрадовался: неужели ударит? Я бы не возражал. Физически он сильнее меня — кабан за сто кило весом, а вот в рукопашке… Интересная у нас «агентурная встреча» выходит. В кино и книгах всегда тихо, полюбовно, шепотом, в уголку, а у нас: в центре базара, на повышенных тонах и с желанием друг другу в глотку вцепиться. Нет, не пошли мне на пользу уроки Беликовой по работе с агентурой. Есть такое быдло, которое только силу понимает. Кстати, с самой Беликовой он бы и разговаривать не стал. А если и стал бы, то только матом. Тех, кто слабее его, Семен не уважал: держал фасон… Ну, давай, боров, давай, сделай одолжение: начни…

Нет, интуиция у этого хряка была: понял, что откатку не дам, а вот по сопатке — с удовольствием. Понял и притормозил. Пусть себя утешает тем, что «с ментом накладно связываться», в глубине души осознает: не расчет, а банальный страх остановил. Ненавидеть от этого будет только сильнее, но зато и понимать станет лучше. С волками жить…

— Худой мир лучше доброй ссоры, — буркнул он и сплюнул мне под ноги. — Просто по-человечески хотел… По справедливости…

— Что сказать-то хотел? — напомнил я.

— Держи, — он вынул из-под прилавка и протянул мне две кассеты. — Это из той самой серии. На пробу дали.

— Кто?

— Конь в пальто… Я знаю? Подошли, предложили…

— Так не делается, — поморщился я. — Ты это знаешь, и я это знаю, а потому давай без кроссвордов. Сказал «а», говори уж и далее… Это, — кивнул я на кассеты, — статья… даже при наши законах — статья. И не из слабеньких. Просто так незнакомому человеку такой компромат не подкинут… Кто дал?

— Какой ты недоверчивый, — оскалился в улыбке Семен. — А я ведь правду говорю. Жизнь, она иногда вопреки всякой логике бежит… Ходил тут несколько дней один человечек. Присматривался ко мне, принюхивался. Я даже забеспокоился: не извращенец ли, — он жизнерадостно гоготнул над собственной шуткой, — потом все же подошел ко мне. Начал издалека: за жизнь, за бизнес… Спрашивал, что идет лучше, какие клиенты попадаются… Когда я его послал по конкретному адресу, перешел к делу. Предложил товар «на пробу». Товар эксклюзивный, а потому ценник заоблачный, но и табош — пополам…

— Что ж ты его сдаешь? — напрямую спросил я. — Или деньги больше не нужны?

— Себе на хлеб с маслом я заработаю, — заверил Сема. — Просто… Раз ты этой темой увлекся, так рано или поздно на них выйдешь, раскрутишь по полной, узнаешь, что товар мне сбывали… Развопишься, как раненый павиан… Так проще…

— А с чего ты взял, что я на них выйду? Я ведь не Холмс и не Пуаро…

— А они тупые, как сибирские валенки, — пояснил Сема. — Бизнес вести не умеют — я это сразу вижу… А страха совсем нет — значит, скоро загремят с высокого бережка… Не-э, себе дороже связываться. Думал, лучше с тобой под эту музыку договорюсь, но ты же… скажем так: нехороший человек…

— Хороший сыщик — нехороший человек, нехороший сыщик — хороший человек, — вдумчиво согласился я. — Как о связи, договорились?

— Он сам придет. Завтра, вечером. Я обещал у клиентов насчет сбыта «пробить», тогда и ответ дать. Подходи ближе к вечеру — кивну на него.

— Договорились, — сказал я и поднялся. — Ну, бывай…

Последний раз окинул взглядом прилавок, пестревший выразительными этикетками: «Толстые и очень толстые», «Сто один оргазм», «Черные попки и кожаные плетки»… с трудом удержался, чтобы не плюнуть в самый центр этой выставки, и пошел прочь, затылком ощущая не меньшее желание Семена плюнуть мне в спину… Вот и поговорили. Фиговый из меня агентурист. А информацию все же получил.

Мерзость была уникальная! На одной кассете бритоголовые «братки» изгалялись над подобранными с панели проститутками, смешивая убогую фантазию со звериной жестокостью. На второй — троица бугаев в закрывающих лица полумасках истязали девицу, явно находившуюся в состоянии наркотического опьянения. Камера профессионально схватывала тушение сигарет о кожу, кровавые губы от ударов плеткой, налитые застоявшейся кровью кисти связанных рук — о подделке или «играх мазохисток» речи быть не могло. Первый раз с подобной кассетой я столкнулся четыре года назад, когда знакомый надзиратель одной из расположенных под Петербургом «химий» передал мне ее как «конфискат», изъятый во время шмона. Зэки отсутствие женщин компенсировали «усилением впечатлений»… Тогда я впервые после увольнения из армии напился вдрызг. Не от «оскорбленности утонченных чувств» — все же не «трепетная гимназистка», видел и не такое. От бессилия. Хотелось хоть на пять минут оказаться рядом с любым из этих отморозков. Пяти минут мне было бы достаточно… Ан нет: как в том мультфильме про крокодила — «лапки коротенькие, до зубок не достать»…