Печать Индиго. Владыко Миров (3 книга) - Арина Теплова

и с удовлетворением окинул взором тело окровавленного изувеченного большого человека, который сидел перед ним, безжизненно повесив голову на грудь. Владимир знал, что Артемьев из последних сил сдерживается, чтобы не закричать от нечеловеческой боли, которую испытывает. В следующий миг Федор поднял голову и процедил:

— Ты можешь убить меня, сучий сын! Но ты всегда будешь помнить о том, что я брал ее, словно девку...

Кулак Владимира со всего размаху опустился на лицо Артемьева, сломав Федору челюсть. На этот раз тот не выдержал и глухо застонал. Соколов наклонился над противником и, схватив Федора за буйную гриву волос, прохрипел ему в лицо:

— Отныне, мерзавец, ты ежедневно будешь платить болью за каждую ее слезу, за каждую ее муку...

Ударив в последний раз, он оглушил Федора, и тот потерял сознание.

Отвернувшись от Артемьева, мужчина обернулся к малышам, которые лежали в стогу сена. Он стремительно преодолел пространство, отделяющее его от детей, и с благоговением склонился над маленькими существами. Малыши не спали. Один из них, голенький, которого он спас от безжалостной руки убийцы, теперь как-то внимательно смотрел на него. Это был мальчик. Он пускал розовым ротиком пузыри и резво махал пухлыми ножками. Светловолосый, с зелеными глазами он смотрел на отца, который склонился над ним.

Владимир перевел взгляд на второго младенца. Он был поменьше и имел темно-русые волосы и золотистые глаза. Поняв, что это девочка по ее миловидным чертам лица и золотистой ауре, которая исходила от ребенка, Владимир ощутил, как сердце наполняется нежностью к этим крохотным существам. Дрожащими руками он начал осторожно заворачивать сына обратно в пеленку, всем своим ликующим сердцем ощущая, что отныне он не один. Эти малыши нуждались в нем, в его заботе, любви и защите. Он вновь обрел близких людей, семью и радость.

Сбоку раздался стон, и Владимир невольно обернулся. Он заметил, как из-за вязанки дров пытается встать пухлая молодая женщина в длинном синем сарафане. Он поспешил к ней и помог подняться на ноги. Марфа, увидев незнакомца, испуганно вскрикнула.

— Я Владимир Соколов. Приехал за своей женой Светославой Романовной. И намерен забрать ее и детей, — объяснил Владимир.

Женщина несколько раз моргнула, прокручивая в голове слова опасного мужчины с повязкой на глазу. Она отметила его суровое, красивое лицо, которое портила уродливая красная рана на лбу. Его единственный здоровый глаз светился добром. Она приняла его помощь, поблагодарив, и тут вспомнила:

— Малыши?! Где малыши? — пролепетала она, осматриваясь по сторонам.

— С ними все хорошо, — успокоил ее Владимир, оставив Марфу и вновь вернувшись к детям.

Молодая женщина поспешила за ним и увидела на земле окровавленного Федора. Он был без сознания. Она бросилась к Артемьеву и приложила руку к его горлу. Марфа с облегчением выдохнула, несколько раз перевела взгляд с Владимира на Федора и все поняла.

— Вы имели право отомстить ему, господин, — произнесла Марфа медленно, устремив просящий взор на Соколова, который уже, подхватив на руки детей, направился прочь из амбара. — Но позвольте мне помочь ему?

— Ты вольна делать, что пожелаешь, девица, — даже не повернувшись, ответил Владимир и стремительно вышел на улицу.

Быстрым шагом он направился с детьми обратно в женский терем, намереваясь немедленно увезти Славу из этого злосчастного места. Уже у входа его окликнул слуга, поинтересовавшись, кто он такой. Но тот проигнорировал его вопрос и молча вошел в дом.

Сознание Славы прояснилось, и она застонала от боли. Пришла в себя от недолгого обморока, ощущая, что ее тело — одна сплошная рана. Открыв глаза, она огляделась и вмиг осознала, где она и что происходит. Она вспомнила про детей, про Марфу, которая унесла младенцев, про безумного Федора, который угрожал расправой, и про Владимира, который появился так внезапно. Она приподнялась на локтях. Пытаясь собраться с силами и закусив губу от боли, заставила себя сесть на постели. В этот момент в проеме двери появился Владимир. На правом и левом локте он держал двух малышей, а те громко плакали. Увидев мужа с живыми детьми, она вскрикнула от счастья и заплакала.

Владимир приблизился к молодой женщине, которая протягивала к нему слабые руки. Осторожно положив детей рядом с матерью, он вернулся к двери и закрыл ее на засов, чувствуя, что во дворе уже началось смятение и недовольство. Внутренним чутьем он ощущал, что все дворовые Артемьева впадают в какое-то лихорадочное состояние. Он знал, что у него немного времени, ему надо было как можно скорее собрать Славу и малышей и уйти из этого логова.

Он вновь устремился к Славе, сидящей на кровати, отметив, что, учуяв запах матери, малыши тотчас успокоились и замолчали. Мужчина осторожно присел рядом с нею и улыбнулся, смотря на довольных детей, и вновь обратил ласковый взор на любимую. Его рука медленно опустилась на ее распущенные волосы, лаская светлые пряди. А затем и его горячие губы притиснулись к ее затылку, он с благоговением прикрыл глаза, вдыхая ее такой родной знакомый запах.

— Они прелестны... — прошептал он с любовью, смотря на Славу. — Благодарю тебя за чудесный дар, моя радость...

Слава вымученно улыбнулась ему, ощущая, что вот-вот вновь потеряет сознание. Боль внутри не давала молодой женщине расслабиться ни на секунду.

— Я так долго ждала тебя, Владимир, — пролепетала она слабым голосом. — Я знаю, что старик Темный сказал тебе, что я умерла.

— Я не верил в это… и искал тебя… — тихо вымолвил он.

— Думала, что больше не увижу тебя...

— Я более не позволю никому причинить тебе вред, моя голубка... — вымолвил он глухо. — Нам надо спешить. Здесь опасно.

Она улыбнулась в ответ. Владимир стремительно встал и, наклонившись к ее ноге, схватился за цепь, которая удерживала девушку. Он напряг руки и, сосредоточившись, уже через миг дернул и порвал ее. Однако кольцо Темных осталось на ноге Славы.

— Какое же чудовище могло сотворить такое, — выплюнул он с ненавистью, говоря об Артемьеве.

— Страшна не цепь, а браслет. Это Темные заковали меня в него. Он забирает мои жизненные силы…

Владимир, нахмурившись, быстро провел руками над лодыжкой Славы и над браслетом и ошарашенно поднял на нее глаза.

— Ты права, это энергетическая удавка, — глухо выдохнул он. — Но в ней невозможно прожить и пары недель. Как же ты…

— Я поняла это сразу же и создавала живительные