Дикарь и лебедь - Элла Филдс

пара секунд, и взорвется.

– Ах ты, мерзкая бестия, да как ты смеешь…

Удивив всех нас, Линка шагнула вперед и встала между ними.

– Вон отсюда – оба.

Король и мама бросили на служанку одинаково испепеляющие взгляды. Она не дрогнула – мне захотелось ей поаплодировать.

– Принцесса только что пришла в себя. Ей не надобно волноваться, слушая, как вы тут пререкаетесь, как не надобно и ваше присутствие, пока я выполняю работу, ради которой меня наняли.

Брови Дейда поползли наверх, улыбка стала одновременно озорной и злой.

– Королева. Она – королева Вордана.

Мать открыла было рот, но тут Гвен почтительно присела и обратилась к ней:

– Ваше величество, мы с Мерельдой смеем просить вашей помощи в составлении меню, раз уж Опал проснулась, не против ли вы? – Взяв мою ошарашенную мать под локоть, Гвен повела ее к выходу, продолжая вещать.

Линка нетерпеливо посмотрела на Дейда.

Он прищурился, бросил на нее пристальный взгляд, а затем вернулся в кровать. Меня разрывало между желанием притянуть его к себе и отчитать за непокорство, но тут он поцеловал меня. Нежно, со вздохом губы короля прижались к моему лбу, и не успела я до него дотронуться, как он уже скрылся за дверями.

Линка занялась замачиванием тряпиц, затем жестом велела подать ей руку. Оторвав рассеянный взгляд от дверей, я послушалась – ладонь служанки оказалась прохладной, движения – уверенными.

– Он вас боготворит.

Я не знала, что на это сказать, поэтому промолчала, а Линка отжала тряпицу и повесила ее на край ведра, стоявшего на полу. Она помогла мне встать, и, хотя ноги у меня подгибались, каждый шаг давался все легче; так мы дошли до стола между окнами. Тяжелые черные шторы были приоткрыты, остатки дневного света пятнами усеивали комнату.

Я осторожно опустилась на стул и принялась расстегивать ночную сорочку.

– Никогда, – тихо произнесла она, будто опасалась, что кто-то может подслушать. Я бы не удивилась, если бы Дейд остался стоять под дверями. – Никогда в жизни я не видела столь напуганного мужчину, готового растерзать любого, кто осмелится даже приблизиться к этим покоям.

Я сдержала усмешку.

– Странно, что он был в обличье мужчины, а не зверя.

– О, зверем он тоже был, – рассмеялась Линка, убрала с моей шеи волосы и принялась за мытье. – Первые три дня. А потом ваша мама потребовала, чтобы он перекинулся обратно, не то она увезет вас домой. – Еще один смешок. От прикосновений теплой тряпицы к коже было так хорошо, что я едва не замурлыкала. – И он, конечно, разъярился и перекинулся, просто чтобы с ней поспорить.

Когда я представила себе эту сцену – двух извечных противников, в горле набух комок, и все же… Возможно, не все было потеряно.

– А потом, – продолжала Линка, протянув тряпицу, чтобы я протерла лицо, – вы задышали по-другому, будто покинули целительную тьму и вступили в царство снов, и я даже подумала, что он вот-вот заплачет.

Я вернула пикси тряпицу и посмотрела ей в глаза – они тоже были на мокром месте.

– Простите, – наконец произнесла Линка и опустилась на колени. – Я не могла понять, как… – Она помотала головой, ее губы задрожали. – Как можно полюбить такое создание, монстра вроде него, пока не увидела, как он любит вас.

Мое сердце смягчилось, оттаяло, и я взяла ее ладонь в свои руки.

– Все в порядке. Я сама не хотела в него влюбляться – может, тебе от этого будет легче.

Всхлипнув, она громко засмеялась, и я притянула ее к себе и крепко обняла.

– Он бы на это обиделся, – прошептала Линка мне в живот. – Ну конечно, обиделся бы. Но он будет в восторге от того, что вы счастливы.

Слеза сбежала по щеке, и жужжание привлекло мой взгляд к окну.

– Я знаю.

У окна ненадолго зависла пчела и полетела дальше.

Через несколько минут, за которые Линка успела рассказать мне, как остатки нашей армии пришли на подмогу Вордану – битва официально продолжалась еще сутки после того, как мы с Дейдом пали и нас унесли в Цитадель, в двери постучали.

– Ваш король, наверное, сейчас их выломает.

Стоило Линке договорить, как стук раздался вновь. Угроза под видом вежливой просьбы.

Он мог войти в любую секунду.

Я улыбнулась и продела руки в лямки голубой ночной сорочки.

– Лучше впусти его.

Будто услышав меня, Дейд распахнул двери, а Линка, поклонившись, заспешила прочь с ведром и тряпицами.

Двери закрылись за ней, и я услышала, как щелкнул замок.

– Ты что – заперся от моей матери?

– Именно, – сказал он и двинулся ко мне с неожиданной грацией – если принять в расчет его раны. Даже с перевязанным торсом кожа и мускулы короля блестели – мерцали в угасающем солнечном свете, что перемещался по комнате, будто следил за ним.

Взяв меня за руки, Дейд помог мне встать, затем аккуратно поправил на мне ночную сорочку. Ощутив прикосновение его шершавых пальцев к коже, тепло его тела у себя за спиной, когда он обошел меня по кругу, я едва не взмолилась, чтобы муж сорвал ее с меня.

Его губы зависли у моего плеча, нежно прижались к нему.

– Позже.

– Опять это слово, – брякнула я.

Дейд хмыкнул, словно понял, что я имею в виду, и, придерживая за талию, подвел меня к постели. Когда я села и он накрыл мои босые ноги одеялом, меня охватило чувство вины.

– Дейд, я должна перед тобой извиниться, – уверенно начала я, но голос дрогнул. – За то, что наговорила тебе у той лавки…

– Это ведь была правда, не так ли? – Он жестом велел мне лечь.

Я оперлась на локти и вытянула шею, чтобы видеть его напряженное лицо.

– Да, но ты должен понять, что…

– Стоп, – сказал он, тяжело вздохнул, потер лицо, а затем осторожно сел на кровать рядом со мной. – Думаешь, я не знал, что время от времени ты играла со мной? – Я захлопала глазами, откинулась на подушки. – Я чуял каждую твою ложь и принимал ее, если это служило моей цели. – Его губы выгнулись в улыбке. – Завладеть тобой раз и навсегда.

Лишившись дара речи, я лежала, раздираемая желаниями задушить его подушкой или в объятиях.

– Ты любишь меня. – Его улыбка стала шире – вернулась ямочка, сверкнули зубы.

Я растаяла, пусть и нехотя.

– Ты принудил меня к этому браку.

– Ты прощаешь меня, и ты любишь меня.

– Опять-таки, выбора ты мне не оставил, – выдохнула я, улыбка моя дрогнула. – У меня не было другого выбора.

Дейд растянулся на постели рядом со мной, подпер рукой голову – возмутительная улыбочка так никуда и не делась.

– Ты любишь меня.

Я всмотрелась в его лицо, в его глаза океанской синевы под золотистыми бровями, затем опустила взгляд на перевязанную грудь. Грудь, в которой все чаще билось сердце. Сердце. Сердце и душа, что так долго оттаивали и учились любить. Вобрав в себя это зрелище, я с чувством заявила:

– Да, я люблю тебя.

Губы короля волков расплылись в улыбке до того ослепительной, до того искренней и широкой, что я повторила признание, не желая, чтобы эта улыбка угасала:

– Я по уши, без памяти, безумно влюблена в тебя, Дейден Волькан.

Его улыбка стала еще шире, но опала с нервным смешком.

– Кажется, я и правда тебя принудил.

Дейд нахмурился, но волшебство из взгляда никуда не делось. И счастье.

Безраздельное, беспримесное, беспримерное счастье.

Я приманила его к себе поближе и разгладила пальцем морщинки между бровей. Он смежил веки.

– Да, ты принудил меня, но только потому, что открылся мне, – прошептала я, – показал, кем ты был всегда и кем еще можешь стать.

Найдя мою руку, Дейд поднес ее к губам и ласково коснулся ими моей кожи.

– Это ты мне меня открыла. – Еще одна ослепительная улыбка. – Так что, полагаю, это ты принудила к браку меня, милая моя лебедь.

Я засмеялась и перекатилась к нему поближе. Он поймал меня, крепко обнял, принялся гладить по спине, волосам и целовать в лоб.

Через пару минут я задремала, убаюканная ритмичным биением сердца, которое все же нашлось у моего милого короля дикарей.

Эпилог

Три недели спустя…

Дейд

Клык грохнул кулаком по столу, его раздражение пробудило то же чувство и во мне.

– Какое из слов «так не пойдет» тебе, мать твою, не понятно?

Я хотел выйти из этого сраного