Княжья воля - Константин Кудряшов

спиной к бревнам башенного сруба между Джари и десятником.

— А Жила твой так и не вернулся, — непонятно для чего констатирует очевидный факт Сологуб.

— Не вернулся, — подтверждаю я, чувствуя, как поднимается во мне волна жгучего беспокойства.

— Плохо.

Это хуже, чем ты думаешь, Сологуб. Масса вариантов почему Жилы до сих пор нет, но меня начинают одолевать самые плохие предчувствия. Сумел ли он увести Младу? Что с Юркой, Яромиром, Рыком и Кокованом? Чус сказал, что враг уже занял восточную часть подола, а значит и торг и моя корчма в их руках. Напасть с нескольких направлений очень правильное решение для того кто напал и очень пагубное для тех, на кого наскочили. Как потом мне себя прощать, если корчму успели занять до ухода Млады и моих людей? Что сейчас там с ними творят? Девочка моя! Из-за меня все, мы даже поговорить толком не успели…

— Слышь, Сологуб, ты так и не понял кто это?

— Не понял пока. Скажу одно — оружие у них паршивое, на всю ватажку ни одного меча, одни топорики да колья с наконечниками. Щиты обычные, без знаков, брони не у всех. Скорее всего жмудь, земиголы или курши. Может быть латгалы…

— Мы еще основного войска не видели, тот мужик сказал у них и конные есть, — замечает Мороз.

— Даже если и есть, с Полоцком им придется повозиться.

— Зачем тогда пришли?

— Подол с окрестностями пограбят, сожгут да и отойдут. Но сначала, думаю, попробуют пробиться в город. Знают, что князь в отлучке, потому и пришли. У них сейчас одна дорога — на мост и в ворота стучать.

От волнения мне мало места. Надо что-то делать! Сидеть и ждать невмоготу уже…

— Мороз, глянь-ка что там на мосту и у ворот! — велю я дружиннику.

Площадка нашей башни — самая высокая точка на полоцком подоле. В зимнюю пору, когда не мешают кроны зеленых насаждений, отсюда видны все Заполотье и северная часть стены укрепленного города, с главными воротами и мостом через Полоту. Дальняя к берегу часть надвратной площадки не видна засевшим на берегу лучникам и недоступна для прицельной стрельбы, так что Мороз обходится без щита.

— Ворота замкнуты! — докладывает Мороз. — Эти перед мостом собираются. Много. Сейчас ломить побегут!

Мы с Сологубом рывком поднимаемся с насиженных мест и встаем рядом с Морозом. Видим, как пришлые плотной гурьбой под прикрытием щитов быстрым шагом тащат что-то тяжелое к городским воротам, волокут длинные жерди с набитыми поперек перекладинами.

Я поворачиваюсь к Сологубу.

— Я должен уйти, — говорю, в упор глядя в карие глаза десятника. — Туда и обратно. В корчму мне надо, вдруг мои еще там. Другого времени не будет.

Сологуб отдаривается таким же пристальным взором, за которым происходит тяжелая внутренняя борьба. Отпустит, не отпустит, мне все равно, я, в сущности, такой же десятник, уйду по-любому…

— Как знаешь, — произносит он медленно. — Но знай — ты нам нужен здесь.

Я с одобрением хлопаю его по кольчужному плечу, киваю в знак признательности.

— Мороз, Вран, Ясень! Ко мне!

— Я с тобой! — горячо произносит Джари, подступая ко мне вплотную. Индус тоже что-то воинственно тявкает в трех шагах от нас и хватается за саблю.

— Нет, Джари, ни тебя, ни Мадхукара не возьму. Лица у вас не свойские, раскроют — кишки в дорогу втопчут, извини, но кишки в следующий раз.

Мавр зло скалится, показывая ровные, безупречно-белые зубы и что-то рычит по-арабски, но отходит, вероятно посчитав мои доводы за вполне обоснованные.

Внизу под башней я собираю подле себя Врана, Мороза и Ясеня. Вчетвером мы снимаем с себя лишнюю снарягу, оружие и цацки, чтобы не сильно отличаться от тех, что валяются мертвыми под нашим частоколом и шныряют вокруг крепостицы. Оставляем лишь кольчуги, на которые напяливаем короткие полушубки, взятые взаймы у плотников Глыбы, вооружаемся боевыми топорами. Я мажу черной головней лоб и щеку, то же самое проделываю с Враном. Мороз рвет на своей поддоспешной рубахе правый рукав, вываливает лохмотья наружу, чтоб были видны. Чус приносит объемистый мешок с каким-то барахлом, типа — добыча. Вот теперь мы как еловые шишки с одной ветки похожи на пришлых героев, побывавших в бою с мирным населением и успевших разжиться трофеями. Почему бы таким славным воякам не посетить корчму и не выхлебать задарма бочонок пивка? Главное вести себя спокойно, пасти не раскрывать и в разговоры ни с кем не вступать, бегом домчаться до корчмы, выяснить обстановку и назад.

Настало время провести отвлекающий маневр и прикрыть наш выход из крепости. Я прошу дружинников на полатях как только мы начнем перелезать дальнюю стену, поднять сдвинутые щиты, между которых Невул, Мадхукар и другие стрелки смогли бы уменьшить поголовье чужих лучников на берегу и заставить укрыться разрозненные шайки все прибывающих из за Двины врагов.

Я прошу Сологуба приготовить веревки и быть готовыми по условному свисту перекинуть нам, чтобы втащить обратно когда вернемся.

— Ну что, бойцы, наш выход! За мной, парни!

Глава двадцать четвертая

Ждать условного сигнала и сбрасывать нам веревки назначили Торельфа. Снаряженный двумя отрезами корабельного каната с узлами для удобства вскарабкивания по ним, дан провожает нас к восточной стене крепостицы.

Метрах в тридцати от частокола форта располагаются огороды и хижины обывателей. Все, что нам нужно — это спрыгнуть со стены, бегом преодолеть открытый, заснеженный участок и затеряться среди стожков сена, плодовых кустов, домов и различных подсобных построек. Домики скорее всего уже разграблены, поэтому встретить там мародеров я не слишком опасался. Естественно, риск на провал нашего предприятия огромный, напороться на злодеев проще простого даже в огородах, но самый опасный отрезок пути до корчмы лежит вдоль пустыря с овражком, там придется идти нахрапом, кося под пришлых.

С мутного, низкого неба, просыпался мелкий, косой снежок. С каждой минутой интенсивность снегопада увеличивается, грозя перерасти в сильнейшую метель. Видимость резко ухудшается, но мы ведь не за рулем на междугородней трассе, нам видимости чем меньше, тем лучше. Обрадовался я этим нежданным осадкам как нашедший бумажник подросток. Метель даже лучше тумана: по глазам бьет, в укрытие гонит.

Осторожно высунув голову над стеной, цепко оглядываю округу. Левее у рыбацких хижин сквозь муть снежной пелены замечаю неясное движение. Серые тени мельтешат вокруг полуземлянок и клетей. Хозяйничают по чужим закромам твари. Справа у пристаней тоже заметно шевеление. До нас далековато, даже если и заметят, скорее всего, примут за своих и не шибко подорвутся. Падающий снег ватным одеялом приглушает звуки,