Княжья воля - Константин Кудряшов

Ясеня, дверные петли поддаются, но створка не падает и не перекашивается. Сюрприз!

Топоры снаружи продолжают яростно кромсать дверь, чтобы развалить по доске. Одну за одной. Вот уже трех нет, а створка еще держится и край засова торчит.

Наконец ребята снаружи решают попытать счастья. Закрывая локтем лицо в разбитый проем, достаточный для протискивания человеческой тушки, с метели в полумрак лезет кто-то из ворогов. Правой рукой он шустро рубит мечом пространство перед собой, уповая задеть кого-нибудь. Не на тех напал. Пробив кожаный кожух, надетый поверх зимней одежды, наконечник копья глубоко входит ему в бок справа от пупка. Вран тут же выдергивает оружие, ударом тупого копейного конца в грудь выталкивает бедолагу обратно на улицу. Выходит заминка, тот, кто шел вторым не ожидал принять на руки раненого собрата, едва удержался на ногах, чтобы не упасть хватается за расщепленный косяк. Мороз уже отработанным движением снова рубит по запястью. Еще одна окровавленная клешня валится нам под ноги. Пылая жаждой мщения, сборная земиголов и латгалов с отчаянными криками прет напролом. В узком проходе вдвоем делать нечего, а в одиночку соваться в слепой провал желающие быстро заканчиваются. Потеряв еще двоих, нападавшие пробуют зайти через задки, застревают и там, даже дверь не сломали, поняли, что внутрь без потерь не пустят. Встали на совещание. Я понял, что враг полностью деморализован и настал момент для завершения разгрома.

— Валите отсюда! — ору я в разверстый пролом двери. — Сейчас дружина подоспеет, вас мельчить начнет. Валите, пока целы, найдите занятие по зубам!

Мне отвечают надсадным хеканьем, повинуясь внутреннему чутью, я принимаю вбок. С чудовищной силой посланная сулица с глухим шорохом просовывает острие между лопаток Мороза. Я не смог удержать его от падения, рукав вырывается из захвата. В любом случае, Мороз умер еще стоя.

— А так пойдет? — кричат со двора, хозяин сулицы, наверно.

— Вран! — ору во всю глотку. — Бей, кого видишь!

После короткого разбега Вран посылает в разверстую дыру короткое копье, выдернутое из Мороза. Никого он, конечно, не видел, наугад послал, но, судя по сдавленному крику с той стороны, снаряд пришелся куда надо.

— Можно и так…

Приходит отчетливое понимание — если не сейчас, то уже никогда.

— Ноги в руки, галопом на задки! — шепотом командую я. Пока они там отдупляются, мы успеем выскочить и затеряться в метели, благо она, по ходу, все усиливается. Мороза и Диканя придется оставить, иначе не уйти.

Весь личный состав в едином порыве срывается в указанном направлении. Кроме Торельфа. Дан остается у разбитой двери с двумя топорома наготове. Ветер из пролома играет в волосах и бороде, засыпает лицо мелким снежком.

— Я — здесь, — говорит Торельф и притопывает ногой в пол. — Остаться.

— Не дури, Торельф, бежим!

Мы встречаемся взглядами. У меня неверящий, у него — упрямый. Нет, не пойдет, он так решил, разубеждать бесполезно.

— Хорошо, мы сейчас уйдем, а ты считай до ста и тоже сматывайся, догоняй нас, понял меня?!

Хренушки он чего понял. Щерится зло и головой кивает. Я тоже киваю и опрометью на выход из корчмы. Недолго мне прослужил мой дан, зато верно и честно…

У задней двери нам везет. Там всего двое. Когда я и Вран неожиданно вываливаемся на них, они не успевают вскрикнуть — падают под ударами как срубленные сухие сучья. Важно было бить сразу в голову или шею. Удар топора в толстую зимнюю шкуру может не дать мгновенного смертельного эффекта, сломать кость, а то и вовсе не достать до мяса, тогда кричи не хочу… Но повезло, справились тихо и быстро. Я бил как в последний раз, вложив в удар всю силушку. Черепуха супостата раскололась как гнилой орех под молотком.

Теперь строго по проекции здания, по кустам, чтоб сразу не заметили, деру! Младина висит на руке, Ясень лосем несется впереди, показывает путь. С ним рядом Яромир. На случай если нарвемся на кого серьезного, он скажет, что ведет полон, оружие мы предусмотрительно прячем под одежду, лишнее выбрасываем.

Сделав небольшой крюк, всей толпой выбегаем на дорогу, тащиться по огородам — потеря драгоценного времени, важно добраться до верфи до того, как в город хлынут курши. Еще я очень опасаюсь погони. Едва в корчме справятся с одиноким Торельфом, счесть наши следы не составит руда. Девять из десяти, что погонятся. Вот и несемся со всех ног сквозь метель как скорый поезд Москва — Воркута. Я тащу за руку Младину, Юрок сопровождает набравшего неплохой ход Кокована. Раскрытые, пышущие паром рты хватают холодный воздух вместе со снегом, лица красные, глаза ошалелые. Собственно, темп задают Млада и Кокован. Баба в положении и пожилой дядька по определению не в состоянии бежать наравне с молодыми, здоровыми мужиками ни спринт, ни марафон. Пробегаем тропку, ныряющую в овраг, стало быть больше половины опасного пути позади, до нашей крепостицы метров пятьсот, но стен ее еще не видно за деревьями и крышами домов. Да и к концу отдельно взятой средней дистанции коллектив наш переходит на шаг, Млада уже буквально висит на моем плече, а старого гусляра тащат под руки Юрок с Рыком.

— Вран, беги за людьми! — кричу на ходу.

Чуть ведь не забыл я про них. Велел ждать на месте, они и ждали бы когда снова в полон загребут.

Вран отделяется и ныряет в распахнутые ворота соседней с Любимовой усадьбы. Пройдя шагов триста, мы сходим с дороги и принимаем в сторону. Вот и последний домишко перед крепостью, нам остается преодолеть дворик и короткое открытое пространство перед стеной.

В этом самом дворике нас ждут. Вернее, не нас, а защитников форта караулят. Пятеро бывалых мужиков с копьями и топорами. Стоят беспечно, позы вольные, видать, соображают как бы так поудачнее попасть за заостренные бревна частокола и навести там шороху. Я, грешным делом, пугаюсь — не курши ли это подошли, но быстро унимаюсь: даже если и так, то численность наша пока равная. Нас они не видят и не слышат, идущий снег все же прилично заглушает звуки. Мы останавливаемся в нескольких метрах, если сейчас кто из них повернется — хана…

С нами нет Мороза, Торельфа и Врана, тем не менее я решаюсь атаковать. Тактика, впрочем, уже отработана: набегаем, рубим каждый своего, убегаем. С Рыком и Юркой нас тоже пятеро. Пацан крепко сжимает в руках копье, которое отказался выбрасывать. Колебаться совершенно некогда.

— Юрок, твой крайний справа. Рык, твой левый. Я по центру, Ясень, Яромир со мной. Млада с гусляром стоят