Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин

Юрин не сумел подписать экономическое и консульское соглашение с Пекином[591]. В качестве предварительного условия китайцы потребовали, чтобы на территории их страны не было никакой большевистской пропаганды. Кроме того, Китай принял решение лишить российских граждан экстерриториальных прав в зоне отчуждения КВЖД и других частях Китая. В сентябре – октябре 1920 года китайские власти установили контроль над российскими концессиями в Тяньцзине и Ханькоу, а КВЖД была превращена в совместное российско-китайское коммерческое предприятие, и все права экстерриториальной администрации перешли к китайским властям[592].

Хотя российские граждане сохранили некоторую административную автономию, утрата экстерриториальности способствовала взлету национализма, как оборонческого, так и империалистического, среди большевиков и их оппонентов. Харбинская Объединенная конференция профессиональных железнодорожных и городских союзов, политических партий и общественных организаций выразила свою серьезную обеспокоенность в связи с решением китайских властей отменить экстерриториальный статус российских граждан в Китае, в особенности в связи с упразднением независимых судов, и обратилась за консульской защитой к еще не сформированной объединенной Дальневосточной республике. Весной 1921 года несоциалисты обвинили большевиков в том, что из-за них Россия утратила статус великой державы[593].

Обращения Краснощёкова к американскому правительству тоже оказались тщетными. 10 августа 1920 года государственный секретарь Бэйнбридж Колби отправил ноту итальянскому послу, в которой США отказывались признавать прибалтийские государства, Грузию и Азербайджан, заявляя, что только так «можно помешать большевистскому режиму в его лживой, но эффективной попытке апеллировать к российскому национализму». Колби подчеркивал, что границы России должны «включать в себя всю территорию бывшей Российской империи, кроме собственно Финляндии, этнической Польши и той территории, которая может согласно договору составить часть Армянского государства», тем самым отвергая саму возможность государства на Дальнем Востоке. Сама Москва, впрочем, тоже относилась к «независимости» ДВР без особого уважения. Хотя в мае 1920 года она признала ДВР, а в августе 1920 года вновь подтвердила свое решение о создании буферного государства, Людвиг Мартенс, непризнанный советский представитель в Вашингтоне, выражая свой протест Колби в октябре 1920 года, не включал в список народов, насильственно захваченных царским режимом и, следовательно, заслуживающих право на самоопределение, никаких «дальневосточных русских» или «сибиряков»[594].

Тем не менее по сравнению с Читой международное положение Верхнеудинска могло считаться благоприятным. В сентябре 1920 года японское командование пересмотрело договор 29 апреля 1920 года с владивостокским правительством, выведя войска из Хабаровска и таким образом ограничив зону фактической оккупации южной частью Приморской области: границей между японскими силами и пробольшевистскими становилась река Иман[595]. Решение японцев вывести войска из Забайкалья нанесло сокрушительный удар по позициям Семёнова. Хотя под его командованием оставались китайцы и бурят-монголы, его прояпонская линия и применение силы к бурят-монгольским лидерам и китайским купцам разорвало связи Семёнова с китайским и бурят-монгольским национальными движениями. Не имея никаких серьезных связей с корейцами, Семёнов попытался опереться на тюрко-татар и украинцев. Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев возглавил Военно-национальное управление башкир при штабе Семёнова, а Абдурахман Салимгареев стал главным военным муллой[596]. Кроме того, 7 сентября 1920 года Семёнов сообщил Забайкальской украинской раде, что его администрация предоставляет всем национальностям право на самоуправление[597].

Несмотря на эти шаги, народной поддержки у Семёнова не прибавилось. В середине октября 1920 года был завершен вывод японских войск из Забайкалья. Эвакуация Дальневосточной армии – каппелевцев и семёновцев – в Приморскую область, начавшаяся в конце лета 1920 года, позволила партизанским отрядам и НРА (под видом партизанских отрядов) начать наступление на Читу в нарушение Гонготского соглашения. 22 октября 1920 года Читу взяли партизаны во главе с меньшевиком Карлом Яновичем Луксом. К концу месяца практически все силы противников большевиков во главе с Семёновым и Викторином Михайловичем Молчановым были эвакуированы из Забайкалья в зону отчуждения КВЖД. Там они были разоружены китайской армией и переправлены в Приморскую область. Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг и его Азиатская конная дивизия, в которую входило множество бурят-монголов и тюрко-татар, отправились во Внешнюю Монголию[598].

Краснощёков выбрал Читу как место проведения конференции областных правительств и поспешил с ее началом, невзирая на протесты владивостокских несоциалистов и эсеров, а также утверждения Исоме, что большевики нарушили условия мирного соглашения. Конференция областных правительств Дальнего Востока прошла в Чите с 28 октября по 10 ноября 1920 года, и большевики обладали на ней тремя преимуществами. Во-первых, в рамках действовавшей процедуры лояльные большевикам делегации от Верхнеудинска, Благовещенска, Нерчинска и Керби считались независимыми. Во-вторых, небольшевистские члены владивостокской делегации – Бинасик, Евгений Анатольевич Трупп, Кабцан и (формально) Румянцев – не успели добраться до Читы и присоединиться к Никифорову, который был признан представителем владивостокской делегации. В-третьих, в военном плане Чита находилась под контролем большевиков. После того как Советская Россия подписала перемирие с Польшей (12 октября 1920 г.) и разгромила войска Врангеля в Крыму (1-я половина ноября 1920 г.), международная ситуация тоже изменилась в пользу большевиков[599].