Добудь Победу, солдат! - Сергей Абенов

Это было двадцать второго июня сорок первого года. И вот такой же, как ты, майор, бросил свой батальон и побежал. А мой старшина остановил их. В этот страшный для страны день только Вождь сохранил разум, твердость и спокойствие. И солдаты, те, кто верил в него беззаветно, сохранили твердость и спокойствие. Одним из них был мой старшина. Он расстрелял того майора перед строем и поставил батальон в оборону. Встал к орудию, потому что орудийный расчет весь был выбит. Прямой наводкой бил по танкам и дал возможность уйти за Ясельду стрелковой дивизии. Потом взорвал мост и остался в окружении. Попался бы ты нам в сорок первом. Разговор был бы коротким. Но сейчас сорок пятый. Восьмое мая сорок пятого. Нет, уже девятое. Потом он, мой старшина, мотался по лесам и там встретился с командующим 19-й армией генералом Коневым. Теперь уже с маршалом Коневым.

У того майора тоже был какой-то дядя в Москве. Или тесть. Хрен их разберет. И он тоже грозился своим московским дядькой. Или тестем. Хрен их разберет. И этот московский тесть попортил нам много крови. Мне и моему старшине. Мы с ним делили пополам хлеб и порох. Которого ты не нюхал. Я не знаю, как я это сделаю, но я не могу отдать тебе его. Как я потом буду смотреть в глаза Чердынскому или Саватееву. Или сержанту Загвоздину, ведь когда-то я с ним увижусь. Или маршалу Коневу.

Глава 20

Капитан Джанабаев прошел в конец коридора, где была комната секретной связи. Он постучал, и ему открыла девушка с погонами лейтенанта – дежурная шифровальщица. Он показал ей удостоверение, и она посторонилась, пропуская его. Капитан отдал ей рапорт, расписался в журнале и ждал, пока она зашифрует и передаст радиограмму в Москву. У стены стояли два стула. Один обычный, канцелярский, а второй с обшитым тканью сиденьем, старинной работы. Джанабаев сел на канцелярский стул.

– Слишком длинный текст, – сказала дежурная, но капитан не ответил, а дремавшая за столом у телефона вторая девушка, у нее была одна звездочка на погонах, подняла на ее голос голову. Она смотрела на Джанабаева сонными глазами и вдруг встала и подошла к нему.

– Товарищ капитан! – сказала она и Джанабаев встал. – Десять минут назад пришло сообщение, что немцы капитулировали! Победа, товарищ капитан! Победа!

– Наконец-то! – сказал Джанабаев и обнял телефонистку. – Поздравляю! – Он сел, чувствуя в груди какое-то опустошение. Мы ждали этого дня, а теперь мне не верится. Красивая девушка. Младший лейтенант связи – ты самая красивая девушка на всем белом свете! Когда-то самой красивой девушкой для меня была Ирма Залка, подумал капитан, жена Камала. Бывшая жена!

Это было во втором классе. Ее привезли в детдом ночью на черной машине, и какой-то человек в черном и длинном, кожаном пальто и кожаной фуражке с красной звездой, передал ее директору детского дома в коридоре первого этажа, и тут же уехал. На следующий день, когда стала известна ее фамилия – Залкевич, ребятня, следуя своей логике, связала воедино образ загадочного военного человека, черную машину и фамилию новенькой, и такой многозначительный факт, как то, что спать ее в ту ночь уложили в кабинете директора. Мальчишки сделали вывод, что фамилия намеренно искажена и, ясно как день, что она дочь знаменитого венгерского коммуниста, легендарного командира Красной Армии Матэ Залки. Поэтому и привезли ее тайно, ночью, чтобы враги не могли ее найти, но нас-то не проведешь. Все сразу поверили в эту красивую легенду, и, когда девочка пыталась протестовать, если ее называли новым именем, дети только понимающе улыбались. Ведь ясно было, что это военная тайна, и вскоре уже и воспитатели стали так называть ее – Ирма Залка.

Когда она вошла в класс и, не спросив ни у кого разрешения, прошла к последней в ряду парте и села рядом с Камалом, ты, Энгельс Джанабаев, понял, что они всегда будут вместе. Так и было и после школы они вместе поступили в педагогический техникум, и по окончании поехали вместе в отдаленный район работать в детском доме. Им казалось, что так будет всегда, но война распорядилась по- своему.

Теперь у нее другой муж и она в Москве. Стоп, сказал себе капитан, она в Москве и она служит в нашем ведомстве. Я отправил донесение и с моим мнением обязаны считаться. Но не факт, что мое донесение попадет в утреннюю сводку. Если и попадет, то в сокращенном виде и, скорее всего, в последних документах сводки. Сейчас четыре часа, а в Москве два, и утреннюю сводку для начальства готовят к шести утра. У меня есть время, лихорадочно думал капитан, у меня предостаточно времени. Но в такое время нормальные люди спят. Да, нормальные, но не в опер-отделе и не в такой день. Ирма Залка, вот кто нам поможет, брат. Бог, если он есть, то он здорово это придумал, чтобы у человека был брат. Когда у тебя есть брат, то этого достаточно. Это не много и не мало, этого достаточно.

Джанабаев встал, когда радистка закончила работу, и снова расписался в журнале. Он подошел к девушке с погонами младшего лейтенанта. Он был сосредоточен и серьезен, и она тоже стала серьезной.

– Соедините меня с Москвой, с управлением, – сказал Джанабаев и оперся руками о ее стол. – Оперативный отдел.

– Кого вызвать? – спросила телефонистка.

– Старший лейтенант Ирма Залка.

Девушка подняла трубку и что-то говорила в нее, но капитан не прислушивался. Он был сосредоточен и серьезен.

– Сейчас соединят, – сказала телефонистка, – пройдите в кабину.

Это была не кабина, просто отделенный занавесью из плотной, черной ткани угол комнаты. Капитан прошел за ширму и взял в руки трубку телефона. Телефон был без диска. В трубке сильно трещало. Потом он услышал сквозь треск ее голос и закричал:

– Ирма! Слушай меня внимательно! Да, я тебя тоже поздравляю! Дело серьезное! Камал в беде! Надо ему помочь!

– Что я могу сделать? – спросила Ирма.

– Я отправил шифровку, – сказал Энгельс, – пять минут назад. Надо, чтобы она попала в утреннюю сводку для начальника управления. Понимаешь? Время дорого, Ирма!

– Понимаю… это может помочь ему? – в ее голосе была тревога.

– Да, – сказал Джанабаев, – и самое главное, Ирма! Надо, чтобы моя шифровка была первой, понимаешь? Надо, чтобы ее положили сверху! Сможешь?

– Смогу, – сказала Ирма Залка неуверенно. Потом добавила уверенно и твердо. – Смогу! Это поможет?

– Да, – закричал Энгельс, – это поможет! Этого будет достаточно. Я понимаю, что подставляю тебя, Ирма, но так нужно!

– Я