Герой ее мечты - Конни Брокуэй

— Правда? — Уголок его рта дернулся вверх.

— Да, правда. Итак, я повторяю: куда вы направляетесь?

— Я решил, что мне нужно немного выпить.

— «Мне нужно немного выпить». Каждый раз, когда вы на грани того, чтобы сделать что-то ужасно безрассудное и чрезвычайно мужское, вы прибегаете к этим отвратительным иносказаниям. И где именно вы собираетесь немного выпить?

— Там, где есть Кассиус Рид. Все равно где. Вы это хотели узнать?

— Правда, мой мальчик, я бы оставил это, — посоветовал Милтон, торопливо следуя за ними. — Ты кончишь тем, что попадешь в тюрьму.

— Не ходите, — взмолилась Венис.

Ноубл улыбнулся, но отнюдь не веселой улыбкой, и покачал головой:

— Дорогая, здесь совсем другое дело. Человек бросил вас, надеясь, что вы непременно умрете. На самом деле он был так уверен, что вы умрете, что объявил всем, что вы умерли. И вы ожидаете, что я это так оставлю?

Ее заворожила любовь, которую она прочитала у него в глазах. Он был готов отдать ей всего себя. Ноубл Маккэнихи всегда будет ей другом, защитником, любовником, наставником, компаньоном — тем, кто ей будет нужен.

— Останьтесь со мной, Ноубл. — Венис разжала руки, сжимавшие его запястье.

— Что?

— Останьтесь со мной.

— Где?

— Черт! — от удивления выпучив глаза, тихо выругалась Кейти. — Что, неужели всем вам, — откашлявшись, заговорила она, — таращащим глаза придуркам, нет лучшего занятия, чем влюбленно смотреть на леди, которой нужно… нужно… принять ванну? Давайте расходитесь. Идите! Выпивка бесплатно!

Собравшиеся — все как один — отвернулись от Венис и Ноубла и устремились к дверям «Золотой пыли». Через три минуты улица была абсолютно пуста, если не считать Кейти и группы Лейланда.

— Эй, Венис? — окликнула ее Кейти, но Венис, все еще окутанная любовью, которую читала в глазах Ноубла, не слышала ее. — Насчет вашей комнаты, Венис. Знаете, я никогда не собиралась что-то менять в ней, и никто из девушек не хочет спать там, где жила мертвая… Я просто хочу сказать, что все ваши вещи до сих пор там. Все вещи, которые вы просили меня сохранить, пока вы не вернетесь за ними.

— Венис остановится у меня, мадам, — сказал Милтон.

— К сожалению, нет, Милти, — возразила Кейти. — В вашем доме снова поселились скунсы.

— Кто?

— Скунсы, дядя Милтон, — пробормотала Венис. — Там невозможно жить.

— Да, это крайне неприятно, — сказал Милтон. — Может быть, у вас найдутся комнаты, чтобы сдать нам, мисс Джонс?

Кейти на минуту задумалась. К ее чести, на это ушло ровно столько времени, сколько понадобилось для того, чтобы решить, что одиночество Венис нужно больше, чем ей, Кейти, нужны деньги Милтона, — она, вероятно, становилась ненормальной.

— У-у-у, сожалею, Милти! Но вы, пожалуй, могли бы обратиться в «Золотую жилу», — посоветовала Кейти и вошла в «Золотую пыль», а ее мозг уже быстро работал, изыскивая способ получить от владельца «Золотой жилы» плату за посредничество.

— О-о! Ну что ж. Полагаю, нам следует отправиться туда. Картер. Темплтон, — У Милтона было такое выражение, словно он собирался добавить к списку и имя Ноубла. Но, бросив на него быстрый взгляд, Милтон повернулся и снова сел на пони, которого терпеливо держал Темплтон. — Тогда увидимся за обедом, Венис? — повернув голову, сказал Милтон и в сопровождении Картера и Темплтона медленно поехал по улице.

Ни на секунду не отрывая взгляда от лица Ноубла, Венис кивнула и помахала на прощание рукой.

Венис сделала глубокий вдох, ей необходимо было поговорить с Ноублом, и она не хотела, чтобы им мешали, а кроме того, искать сопровождающего было слишком поздно.

— Ноубл?

— Да, дорогая?

Она, внезапно испугавшись, отвернулась от него и потупилась. При этом ее взгляд скользнул по пропитанной потом рубашке и мужским брюкам, и тотчас рука взлетела к старой грязной красной фетровой шляпе, напяленной на спутанные локоны, а затем Венис сделала попытку незаметно подтянуть брюки, и Ноубл заулыбался.

Нет, ничего не получится, решила Венис.

— Я хотела бы пригласить вас… — «Куда пригласить?» Мысли лихорадочно заработали. — выпить сегодня чаю со Мной.

— Чаю? — Ноублу изменили приличествующие джентльмену манеры.

— Да. Скажем, в три часа? У меня в номере?

Хищная и в то же время очаровательная улыбка растянула его губы. Он сможет получить свое пирожное и даже съесть его.

— С удовольствием, мисс Лейланд. — Он коснулся двумя пальцами несуществующей шляпы и поклонился, согнувшись в талии.

— Тогда в три?

— Да.

Венис повернулась, но затем, что-то решив, замерла.

— И, Ноубл, если я узнаю, что вы затеяли какую-то «дискуссию» с мистером Ридом, можете не утруждать себя появлением… вообще когда-нибудь.

— Но, Венис, это…

— Таковы мои условия, мистер Маккэнихи. — Она не хотела, чтобы этого безрассудного человека убили. — Согласны?

Молчание.

— Согласны?

— Да, черт побери, согласен, — выдавил из себя Ноубл.

Венис в третий раз провела щеткой по волосам. Потрескивая и пощелкивая, длинные черные пряди неприятным покрывалом прилипли к ее руке, упали налицо и разлетелись вокруг головы.

Проклятие! Собрав волосы сзади, она безжалостно скрутила густую массу в длинный жгут и тяжелым узлом закрепила его на макушке, а потом, глядя в зеркало, сделала своему отражению величественный жест рукой. Локоны уже выбивались на свободу и прилипали ко лбу, но Венис решила, что волосами займется позже.

— Какое платье, какое платье?.. — бормотала она, роясь в гардеробе, набитом одеждой. Она засопела носом при виде бледно-желтого муслина, недовольно надула щеки, рассматривая платье с сиреневым рисунком, отделанное бархатным кантом, отказалась от платья из органди густого изумрудно-зеленого цвета и провела руками по волосам, почти не сознавая, что пучок съехал набок, а затем ее взгляд загорелся при виде серебристо-синего платья.

То, что нужно.

Венис выхватила его из шкафа и бросила на кровать. Покопавшись в верхнем ящике комода, она достала пару прозрачных шелковых чулок, кремовых со светло-зелеными ленточками наверху, и, сев на край кровати, задрала нижние юбки.

Дверь отворилась, и вошел Ноубл. У него на секунду округлились глаза, а затем он сглотнул и устремил взгляд на фут выше головы Венис.

— Черт побери, Венис! Оденься!

Одеться? Это теперь, когда она знала, что всю последнюю неделю он старался раздеть ее? У него снова был вид страдающего священника.