Николае - Тим Ла Хэй

— Не знаю, как ты в это веришь, — сказала Хлоя. — Ты же слишком умна. Брюс сказал, что если договор, заключенный между ООН и Израилем, является договором, упомянутым в Библии, то именно это событие и было предвестником семилетнего периода Скорби. Прежде всего, будут открыты семь печатей гнева. Появятся четыре всадника Апокалипсиса: всадник мира — восемнадцать месяцев, всадник войны, всадник чумы и голода и всадник смерти.

— Но это же все символы? — спросила Верна.

— Конечно, — ответила Хлоя. — Я не видела никаких всадников, но видела полтора года мира, видела, как разразилась Третья мировая война, а за войной последовали чума и голод, которые продолжаются. Умерло множество людей, а еще больше умрут в будущем. Этого не достаточно, чтобы убедить тебя?

Ты не сможешь увидеть осуществления пророчества пятой печати — святых мучеников под алтарем в небесах. Но ты слышала рассказ Рейфорд о том, что, по мнению Брюса, произойдет дальше?

— Да, знаю, землетрясение.

— Это тебя убедит?

Повернувшись на стуле, Верна стала смотреть в окно.

— Я полагаю, что с этим трудно поспорить.

— Мне бы хотелось тебе кое-что посоветовать, — сказала Хлоя. Если это землетрясение будет настолько опустошительно, как предрекает Библия, то как бы не оказалось слишком поздно менять свое мнение, когда придет твой час.

Верна встала и медленно пошла к двери. Придерживая дверь, она мягко сказала:

— Мне по-прежнему не нравится, что Бак принимает Карпатиу за того, кем он не является.

Вслед за ней к выходу направились Бак и Хлоя.

— Наша личная жизнь, и то, во что мы верим, никак не касается наших работодателей, — сказал Бак. — Например, если бы я знал, что ты лесбиянка, то не стал бы оповещать об этом твое начальство.

Верна резко повернулась к нему.

— Кто тебе сказал об этом? Какое тебе до этого дело? Если ты кому-нибудь скажешь об этом, то я… Бак только развел руками.

— Верна, твоя личная жизнь для меня неприкосновенна. Не волнуйся, я никому об этом не скажу.

— Да, там нечего и рассказывать!

— Я тоже так думаю.

Бак придержал перед Хлоей дверь. На парковке Верна сказала:

— Ну, мы договорились?

— Договорились о чем? — переспросил Бак.

— О том, что никто из нас не будет ничего рассказывать о частной жизни друг друга. Бак пожал плечами:

— Мне кажется, что это справедливо.

* * *

Распорядитель похорон разговаривал по телефону с Рейфордом.

— Понимаете, — объяснял он, — из-за обрушившейся на нас лавины смертей, недостатка места для захоронений и других проблем, мы планируем произвести захоронение не раньше чем через три, а может быть, и пять недель. Мы, беспокоясь о состоянии здоровья общества, храним тела бесплатно.

— Я понимаю. Мы будем вам очень благодарны, если вы сразу, как произведете захоронение, сообщите нам. Мы не будем присутствовать и проводить панихиду.

Рядом с Рейфордом за столом в столовой сидела Лоретта.

— Это так грустно, — сказала она. — Ты уверен, что никому из нас не надо туда идти?

— Я всегда не одобрял панихиды на кладбищах, — сказал Рейфорд, — и не думаю, что над телом Брюса стоит говорить что-то помимо того, что уже было сказано.

— Ты прав, — сказала она. — Это не для него. Он не будет чувствовать себя покинутым или одиноким.

Кивнув, Рейфорд вытащил из стопки документов, принадлежавших Брюсу, один лист.

— Лоретта, думаю, что Брюс хотел, чтобы ты увидела эту бумагу.

— А что это?

— Это из его личного дневника. Несколько его мыслей о тебе.

— Ты уверен в этом?

— Абсолютно.

— А ты уверен, что он хотел, чтобы я прочитала это?

— Я могу отвечать только за свои чувства, — сказал Рейфорд. — Если бы я написал что-нибудь такое о тебе, то хотел бы, чтобы ты прочитала, особенно после того, как умру.

Руки Лоретты дрожали, когда она разворачивала бумагу. Прочитала она быстро.

— Спасибо, Рейфорд, — она едва смогла промолвить сквозь слезы.

— Спасибо, что дал мне это.

— Бак! Мне и в голову не приходило, что Верна — лесбиянка! — изумленно сказала Хлоя.

— Тебе в голову не приходило? И мне тоже!

— Ты меня разыгрываешь!

— Совсем нет. Как ты думаешь, это маленькое откровение тоже было послано Богом?

— Скорее я предположила бы, что это невероятное совпадение, но как знать. Этот кульбит спас твою жизнь.

— Возможно, ты спасла мою жизнь, Хлоя. Ты вела себя просто блестяще.

— Просто я защищала своего мужчину. Она не на тех напала.

Полторы недели спустя, когда Рейфорд собирался вернуться в Новый Вавилон, чтобы продолжить исполнение своих служебных обязанностей, ему позвонил Леон Фортунато.

— Ты что-нибудь слышал про женщину повелителя?

— Женщину повелителя? — повторил Рейфорд, стараясь продемонстрировать свое отвращение.

— Ты знаешь, о ком я говорю. Она летела тем же рейсом, что и ты. Где она?

— Мне казалось, я за нее не отвечаю.

— Стил, надеюсь, ты не хочешь скрыть информацию о человеке, которым интересуется Карпатиу.

— А, так он хочет знать, где находится Хетти. Иначе говоря, у него нет от нее новостей?

— Это единственная причина, по которой я тебе звоню.

— А как он думает, где она?

— Не пытайся играть со мной в свои игры, Стил. Скажи, что ты знаешь.

— Где именно она находится, мне неизвестно. Вообще-то, без ее ведома я не в праве докладывать о ее местонахождении или даже строить предположения о том, где она сейчас.

— Мне казалось, что ты лучше помнишь, на кого ты работаешь, парень.

— Как я могу забыть об этом?

— Ты что хочешь, чтобы я доложил Карпатиу, что ты укрываешь его невесту?

— Ну, если вы подозреваете именно в этом, то могу вас успокоить. Последний раз я видел Хетти Дерхем в аэропорту «Митчел Филд», когда мы прибыли в Милуоки.

— И куда она направлялась?

— Не думаю, что должен обсуждать ее намеренья с вами, если она сама вас не проинформировала.

— Ты пожалеешь об этом, Стил.

— А что известно вам, Леон?

— Мы предполагаем, что она поехала в Денвер навестить своих родственников. Окрестности Денвера от войны не пострадали, поэтому не понятно, почему не дозвониться.