От Иерусалима до Рима. По следам святого Павла - Генри Воллам Мортон

Я отложил в сторону книгу с четким ощущением, что голос Павла вновь прозвучал в краю, который некогда назывался Галатией. Свеча моя догорала. Ночная тишина, окутывавшая Конью, усиливала ощущение ужасного, беспросветного одиночества, которое испытываешь на центральных равнинах. Откуда-то издалека донесся пронзительный свист дозорных. Он стал последним звуком, который я услышал, прежде чем уснуть. Затем древний Иконий погрузился в более плотную, почти абсолютную, тишину.

Мое путешествие в Измир, поездка в Митилену, а также на берега Македонии. Я вижу место, где Павел впервые ступил на землю Европы; поднимаюсь на холмы, чтобы побродить среди руин Филипп; стою на берегу ручья, в котором приняла крещение Лидия. В Салониках я становлюсь свидетелем странных похорон, а в Берее, которая ныне называется Верией, узнаю кое-что новое о святом Павле.

1

Прошло почти полтора года с тех пор, как Павел вместе с Варнавой и Марком приплыл на Кипр. Это было весьма плодотворное время служения во имя Христа, однако на долю апостолов выпало немало испытаний: непомерные физические нагрузки, непонимание со стороны окружающих и даже реальная угроза жизни.

Период, когда апостолы пребывали в Антиохии, ознаменовался первым кризисом христианской церкви. Тот был связан с происками иудейских законников, которые требовали, чтобы язычники проходили через обряд обрезания и лишь после этого допускались в лоно церкви. Данный вопрос стал камнем преткновения, из-за которого Павел впервые вступил в открытую схватку со своими извечными врагами — ортодоксальными евреями. Эти люди преследовали его всю жизнь, они буквально шли по пятам Павла, натравливали на него окружающих — и все ради того, чтобы навечно привязать христианство к иудейской традиции. Павел ясно видел цели врагов и сражался с ними, не жалея сил. Он верил: лишь освободившись от пут иудаизма, христианство может стать мировой религией.

Получив божественное указание, Павел решил передоверить решение данного вопроса иерусалимской церкви, которую в ту пору возглавлял святой Петр. Апостол надеялся на поддержку Петра и не ошибся в своих расчетах. Тот — тоже руководствуясь божественной волей — принял решение о крещении римского центуриона по имени Корнелий. Тем самым он открыл двери церкви перед необрезанными язычниками.

Воодушевленный этой победой Павел загорелся идеей нового миссионерского путешествия. Мыслями он постоянно возвращался к своим возлюбленным галатам. Как они живут в его отсутствие? Непосвященным трудно понять любовь миссионера к обращенным, это совершенно особое чувство. Но именно такая любовь наполняла сердце Павла на протяжении всей его апостольской жизни — с начала первой миссии и до мученической кончины в Риме.

И сказал Павел Варнаве: «Пойдем опять, посетим братьев наших по всем городам, в которых мы проповедали слово Господне, как они живут»[26].

Варнава полностью поддержал идею старшего товарища. Он тоже стремился в новое путешествие и хотел взять с собою Марка. Это позволяет предположить, что Марк мучился угрызениями совести. Он страстно стремился вернуть себе благорасположение Павла и изгладить из памяти тот страшный миг, когда слабость или неверие заставили его покинуть соратников в Пергии и вернуться домой. Я почти слышу голос Марка, умолявшего родича: «Пожалуйста, упроси его взять меня с собой. Скажи, что я сожалею о случившемся. Я знаю, он тебя любит и пойдет навстречу». Однако слишком долго Павел носил в сердце обиду; он не пожелал простить Марка. Его отказ взять юношу во второе миссионерское путешествие имел печальные последствия: испытанный тандем двух проповедников распался. Варнава предпочел остаться с родственником, и они с Марком отправились на Кипр. Павел же для путешествия в Малую Азию вынужден был искать себе нового компаньона.

Таким человеком стал Сила — тоже иудей, один из ведущих членов иерусалимской церкви. Считается (хотя письменных доказательств тому не сохранилось), что Сила, подобно Павлу, имел римское гражданство. В Деяниях он именуется именно укороченным греческим именем, хотя Павел в посланиях предпочитает называть его полным римским именем — Сильваний.

Итак, они вышли вместе и вновь посетили пункты первой миссии Павла: Дервию, Листру, Иконий и Антиохию Писидийскую. Точно неизвестно, в каком городе — Листре или Дервии — к ним присоединился молодой человек по имени Тимофей. Он происходил из смешанной семьи: отец его был греком, а мать еврейкой. Тимофею предстояло сыграть важную роль в дальнейшем развитии христианской церкви.

Вместе с двумя новыми последователями Павел отправился в путешествие, которое в Деяниях называется наиболее важным и значительным. Подробно его не описывают: вначале миссионеры находятся в центре Малой Азии, а в следующий момент мы их видим уже на берегу Эгейского моря, то есть в Европе. Не имея никаких указаний на маршрут следования, мы знаем точно: Павла вел Дух Святой, именно Он удержал апостола от проповеди в Азии. Известно, что Павел намеревался посетить Вифинию, но «Дух Иисуса» не допустил его туда. Руководствуясь наставлениями Духа, Павел воздержался от посещения крупных городов, куда, как можно представить, стремился попасть в первую очередь.

Почему, задаемся мы вопросом, Павла столь настойчиво удерживали от, казалось бы, вполне логичного посещения Эфеса? Одно из возможных объяснений дает теория Ракхэма: «То, что человеку кажется логичным и очевидным, не всегда совпадает с выбором Бога. Так и святому Павлу пришлось скорректировать свои планы. Ему не суждено было попасть в Эфес, куда он так стремился. “Асия” на тот момент являлась центром эллинизма, и создается впечатление, что апостолу потребовалась предварительная тренировка в сугубо греческой жизни. Точно так же Эфес — с его космополитическим смешением — стал подготовкой к Риму».

Таким образом, Павел в сопровождении Силы и Тимофея оказался на побережье Эгейского моря, в римской колонии Александрия Троада. Но возникает вопрос: действительно ли их было всего трое? Не было ли с ними четвертого товарища, который скромно умалчивает о своем присутствии? Дело в том, что именно с этого момента в повествовании появляется то самое местоимение «мы», которое вызвало столько споров у исследователей. Вслед за этим «мы» святой Лука, автор Деяний, естественно соскальзывает в так называемые «наши странствия». В этом мне видится прямое указание на то, что он присоединился к путешествию миссионеров. Если Лука был выходцем из Македонии (как принято считать), то вполне понятно, почему именно с этого момента он подчеркивает свою сопричастность. Ведь Македония стала следующим пунктом назначения странствующих миссионеров. В Писании говорится, что Павлу было видение: он узрел человека, который по всему был македонцем и умолял проповедников отправиться в Европу.

«И было ночью видение Павлу: предстал некий муж Македонянин, прося его и говоря: приди в Македонию и помоги нам»[27].

Утром апостол поведал товарищам о своем видении, и все усмотрели в этом перст Божий. Посему они пошли на пристань Троады и отыскали корабль, отправлявшийся в Македонию. Так Павел, Лука, Сила и Тимофей пересекли море и попали в Европу.