Она родная - Евгения Мэйз

— Я бы не стал спать с тобой, если бы у меня был кто-то. Разве я не говорил тебе, что это не для меня?

Девушка продолжая стоять в его объятьях, молча и не шевелясь.

— Ты нужна мне. Вся. Без остатка. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты чувствовала тоже самое.

Кэш не смотрела на него, все еще тяжело дыша. Она расслабилась плечи, но кистям было всё ещё больно.

— Алекс, — начала она тихо, но очень твердо, — пожалуйста, отпусти меня!

Он смотрел в ее лицо с закрытыми глазами, потянулся, чтобы поцеловать еще раз, но все-таки отступил. На миг мелькнула, обожгла, больно стегнула та мысль, что все вот так нестерпимо и притягательно до какой-то маниакальности, боли и очарования только у него.

— Нет! — воскликнула она почти тотчас же. — Не так быстро! Иди сюда!

Она притянула его к себе, обвив руками за шею, охнула, стоило ему подхватить ее за бедра и поднять в воздух. Ей нужно было обнять его, чувствовать всем существом и ни в коем случае не отпускать. Пусть это будет так бесстыже и лично, обвив его бедра ногами.

— Поцелуй меня, — прошептала Кэш, прижимаясь к его колючей щеке, — обними покрепче и скажи еще раз, как ты любишь меня…

Она смотрела ему глаза, ощущая себя бесконечно счастливой и одновременно сердитой.

— …Я люблю тебя, — проговорила она ему в губы, целуя их, повторяя за ним — и ненавижу тебя за это.

Алекс молчал, его грудь тяжело вздымалась от обуреваемых эмоций.

— Я хочу быть рядом, потому что рядом с тобой — я дома. Мне уже невыносимо, если это все обман и попытка поиграть со мной.

Она переводит дыхание, но закрывает его приоткрывшиеся губы своими пальцами. Ей нужно сказать ему. Сейчас. Разом. Потому что это тот самый момент для признаний, криков, обвинений и ревности!

— Я не собиралась никуда уезжать, понятно тебе? Я положила его сушиться. Я вымокла не меньше вашего. Только тебе понадобилось взять его в руки и начать орать на меня!

Алекс не отвечает, только воспринимает, ощущая, как тихо и нежно подступает счастье. Это непередаваемое чувство облегчения. Это похоже на стаю бабочек или светлячков вдруг окруживших в теплую летнюю ночь, когда воздух так сладок и горяч.

— И еще!..

— Скажи это еще раз.

— Я не собиралась уезжать.

Он вновь целует ее, томительно, нежно и все-таки сердито.

— Не это.

— Я знаю, — выдыхает она ему в губы, — Я люблю тебя.

***

— Я не собиралась уезжать! — повторяет еще раз Кэш, глядя на мужчин за столом, — Я взяла чек, чтобы он поверил мне и, чтобы было что предъявить ему.

Она не верила что тот отпустит ее вместе с чеком. Записи с камеры было достаточно, но получить ценную бумагу — это было выше всяких похвал.

— Только не через Льюиса.

Тицид не обращает внимание на взгляды, которыми обмениваются эти двое.

— Он закостенел в этой глуши. Стоит попробовать подействовать на них через департамент штата, надавить на них через нужные рычаги.

Алекс откладывает вилку в сторону. Ещё немного и он объестся. У него есть планы на этот вечер.

— Ты хочешь, чтобы Джонс ответил, но не за то, что тр****т чьих-то подружек?

— Да!

— Судя по тому что я слышал, то мисс Баркер утверждает, что это изнасилование.

— Я ошибаюсь или все же медики еще способны отличить, — начинает Алекс не без раздражения.

Он проглатывает эту эмоцию, стоит только ощутить теплое бедро сидящей рядом с ним женщины. Плевать на Минди, Майка и Джонса. Они обязательно разберутся в чем дело. Главное, что он разобрался с ней.

— Надо смотреть заключения. Мне их никто не даст.

— Эй! Давайте мы потом поговорим о возможных болячках невесты?

Алекс награждает ее красноречивым взглядом, но никак не комментирует ее слова.

— Вы такие идиоты, — улыбаясь замечает Тицид. — Приятно побывать в центре семейных разборок, если они заканчиваются хэппи-эндом.

— Ты хотел сказать хорошим ужином?

— Это да! Последний раз я так пировал в Мельбурне.

Кэш подбирает с соседнего стола камеру, делая несколько снимков. Она успевает поймать момент, когда Тицид подмигивает ей, а еще как они оба смотрят в ее сторону. Один смеется, а другой смотрит самым темным взглядом из всех виденных ею.

— Меня больше волнует то, что рассказал Стивен и как это связано с тем, что происходит в Крейге.

Кэш пытается никак не реагировать на легшие на ее коленку пальцы. Тицид просит разрешения закурить. Она кивает, мысли уже начали путаться стоило Лексу только прикоснуться к ней.

— Моя интуиция говорит мне, что Альпы и Крейг связаны друг с другом.

Она рассказывает им историю Стива и Эмили. Случай в Гриндевальде и последующее исчезновение Эмили.

— Не понимаю где связь. Ничто не говорит о том, что здесь орудует эта плодовитая семейка.

— Мне кажется, что есть!.. Это поведение Эм и Минди.

— Слишком натянуто, — качает головой Тицид. — Ты говоришь о подстрекательстве. С таким же успехом их можно обвинить в том, что они причастны к половине преступлений совершаемых и совершенных в Штатах.

Может быть и так. Было бы глупо винить одного демона в том что творится в стране. Кэш задумалась, подумав о президенте, что он то как раз и есть тот единственный человек что влияет на все, но выбросила эту мысль из головы. Это не их случай. Буш — идиот и у него есть команда.

— Объяснение просто — они обе неуравновешенные особы.

— Интересно, что привлекает вас в них?

Кэш поднимается из-за стола, убирая посуду. Стоило произнести все это вслух, как она укрепилась в своей уверенности, что эти два случая связаны. Осталось только понять как. Она щелкает пальцами, поворачиваясь к ним. Она же думала об этом!

— Кастер, ты ведь можешь получить то дело из суда? Бобби Джонс в компании с Минди Баркер сбил девушку и так далее. Меня собственно говоря интересует не он и даже не Минди, а то что ей прописали после — общественные работы, компенсация, рекомендации, общество анонимных алкоголиков может быть. Талиан Триал — психотерапевт и я уверена, что он лечил Минди и приводил в порядок ее мозги.

— Можно. Но придется подождать. Такие дела одним звонком не делаются.

— Жаль, но ты поспеши.

Она поставила перед ними кружки, сахарницу, банку с кофе.

— Чек придется отдать завтра, но для начала его нужно увековечить в сети.

Она чмокнула Алекса в щеку и умчалась в комнату, чтобы побыстрее включить камеру и переодеться во что-то более-менее сносное.