Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин

— Что же я ей совру? — растерялась Варвара. — Она же мне голову оторвет! Опять ты, скажет, за свое?

— А ты разве не за свое? — усмехнулся Дорогин. — Давай, выкручивайся. Блесни профессиональным мастерством. Сочини что-нибудь благородно-возвышенное, но вместе с тем без стрельбы, мордобоя и прочих рискованных безобразий. Потому что, если мы опять поменяемся местами, и я поеду туда, а ты останешься здесь, головы оторвут нам обоим. Тебе тут, а мне — там.

— Ой, Дорогин, и что бы я без тебя делала? — искренне вздохнула Варвара.

— Одно из двух, — ответил Муму. — Либо научилась бы вести себя осторожнее, либо превратилась в портрет с траурной ленточкой. Ну, хватит болтать! Катитесь все отсюда, не мешайте работать!

Переодетые строителями оперативники «Ольги» начали шумно выбираться из квартиры.

— За такие деньги сами себе ремонт делайте! — обиженно гудел один.

— Не в обиду, хозяйка, но и себе в убыток нам работать не резон, — рассудительно втолковывал другой, обращаясь к двери, за которой стоял Дорогин.

— Да нас на Рублевку приглашают, если хотите знать! — хвастливо заявлял третий.

— Крохоборы! — басом подытожила нагруженная краскопультом Варвара, после чего дверь квартиры захлопнулась за ними с пушечным грохотом, гулкое эхо которого еще некоторое время перекатывалось по этажам.

Вскоре белый микроавтобус укатил, пренебрежительно фырча выхлопной трубой. Подождав еще немного, напарник Старого спустился на первый этаж, вышел на улицу и занял свое место за рулем «вольво».

— В цене не сошлись, — сообщил он Старому.

— Да плевать мне на них, — сказал тот. — С журналисткой что?

— А что ей сделается? — пожал плечами напарник. — Сидит себе дома и в ус не дует. К ее дверям даже никто не подходил, а сквозь два межэтажных перекрытия человека ни один киллер не завалит, будь он хоть семи пядей во лбу.

— Только это и утешает, — хмыкнул Старый. — Хотя нынче техника развивается такими темпами, что прямо не знаешь, чего ждать. Поднимут с лоджии какой-нибудь игрушечный вертолет с дистанционным управлением, а к нему — полкило пластиковой взрывчатки, подведут эту хреновину к окошку. Она мордой к стеклу сунется: ой, что это там такое интересное летает? А они нажмут на кнопку, и будь здоров, не кашляй…

— Полкило игрушечный вертолет не поднимет, — возразил напарник.

Они немного поспорили о грузоподъемности радиоуправляемых моделей вертолетов, сойдясь, наконец, во мнении, что все зависит от того, какой вертолет. Потом разговор естественным путем перекинулся на последние разработки в области военной и, в частности, шпионской техники, по части которой они, офицеры ФСО, по праву могли считаться экспертами. Тут между ними опять царило полное единодушие: оба считали, что, сколько бы хитроумных штуковин ни выдумали яйцеголовые, вся эта электронная дребедень никогда не заменит опытного оперативника — ну, разве что немного облегчит его тяжелый, но благородный труд.

К тому времени, как утомленный болтовней Старый вышел из машины размять ноги, окопавшийся в квартире Варвары Белкиной Сергей Дорогин закончил просмотр пресловутой видеозаписи, закурил и, как давеча сама Варвара, подошел к окну. Белый универсал «вольво» стоял на прежнем месте, и возле него топтался напугавший Варвару тип в длиннополом пальто. Это само по себе было скверно, а если вспомнить рассказ Михаила Шахова о перестрелке в гаражном кооперативе, картинка вырисовывалась и вовсе грустная. Тогда Михаила тоже преследовал человек в длинном пальто на белой «вольво», и это было странно.

«Таких совпадений не бывает, — думал Дорогин, направляясь на кухню. — Если это другой человек и другая машина, то где-то, видимо, издали секретный циркуляр, имеющий силу закона и предписывающий всем без исключения топтунам ездить на белых универсалах «вольво» с тонированными стеклами и носить пальто, вышедшие из моды лет десять назад».

На кухне он отыскал банку с молотым кофе. Банка нашлась не сразу, потому что Дорогин искал ее на полках, а она стояла на подоконнике, замаскированная сверху переполненной пепельницей. Сергей высыпал испачканные губной помадой бычки в мусорное ведро, открыл банку и вздохнул: кофе в ней было от силы на пару чашек, из чего следовало, что у Варвары случился очередной аврал и она просто не успела пополнить истощившийся за ночь запас этого стратегически важного продукта. Об этом же свидетельствовал дикий бардак в гостиной, которая служила Варваре рабочим кабинетом. Войдя в комнату и увидев разбросанные по полу, залитые кофейной жижей и припорошенные сигаретным пеплом бумаги, диски, канцелярские принадлежности и прочую мелкую дребедень, Дорогин подумал, что, окажись на его месте квартирные воры, они бы прямо с порога развернулись и удалились восвояси, решив, что здесь уже успели побывать их более расторопные коллеги.

Он закурил, отыскал в сушилке закопченную джезву (еще одно свидетельство того, что Варваре в последние пару дней недосуг было заниматься домашним хозяйством), налил в нее холодной воды из фильтра и безжалостно высыпал туда остатки кофе: не наелся — не налижешься. Спать хотелось со страшной силой; тишина пустой, пропахшей духами, косметикой, хорошим кофе и дамскими сигаретами, уютно обставленной квартиры не просто располагала к тому, чтобы вздремнуть, а прямо-таки криком кричала об этом. Взгляд все время натыкался то на мягкий диван с соблазнительно разбросанными по нему подушками, то на глубокое кресло с оставленным на подлокотнике пушистым пледом. Проходя по дороге на кухню мимо открытой двери спальни, Дорогин поневоле увидел широкую удобную кровать с развороченной, явно покинутой в большой спешке постелью. На подушке валялась скомканная ночная рубашка, а духами из спальни тянуло так, словно Варвара никуда не уходила. Вспомнив это зрелище, Дорогин торопливо закурил, стараясь не обращать внимания на мыслишку, которая неизменно посещала его всякий раз, как он попадал в квартиру Белкиной. Обстоятельства, при которых она возникала, бывали разными, да и сама мысль в зависимости от них формулировалась то так, то этак; она принимала разные обличья, но при посещениях этой квартиры появлялась в мозгу с завидным постоянством, как будто жила здесь, подкарауливая Сергея Дорогина. А может быть, и не одного только Дорогина, а вообще любого мужчину, которого угораздило заглянуть в это уютное гнездышко убежденной холостячки.

Мыслишка была простая и сводилась к тому, что было бы очень неплохо не просто вздремнуть в постели Варвары, а разделить эту постель с ней.

Дорогин усмехнулся и по-детски потер кулаками слипающиеся глаза. Он немного напоминал себе осла, которого заставляют идти вперед, подвесив у него перед носом морковку. Разница заключалась лишь в том, что до этой морковки он запросто мог дотянуться, было бы желание. Да и сама «морковка» явно была не против того, чтобы ее съели или хотя бы надкусили, что неоднократно в более или менее откровенной форме доводила до сведения осла… то бишь, своего старинного приятеля Сергея Дорогина.

«Вот уж, действительно, осел, — подумал он, выключая конфорку под начавшим закипать кофе. — Сколько можно попусту пускать слюни? Выбери что-нибудь одно и действуй. Либо живи по теперешней моде, лги, изворачивайся и предавай ради минутного удовольствия, либо выбрось глупости из головы. Да и из головы ли, в самом-то деле? Как раз голова тут, пожалуй, и ни при чем. Просто Варвара — настоящая, стопроцентная женщина. То есть воплощенный соблазн. Сосуд греха, словом. И мужики реагируют на нее подсознательно, на уровне инстинкта. Инстинкт самосохранения заставляет отдергивать руку от огня, а инстинкт размножения при виде красивой женщины автоматически направляет мысли в совершенно иное русло. А уж подавлять этот инстинкт или не подавлять — это личное дело каждого отдельно взятого индивидуума…»