Му-му. Бездна Кавказа - Андрей Воронин

Идиот!!!

— Да, шеф, еще одно! — торопливо произнес Гизмо, заставив Дорогина снять палец с клавиши отбоя. — Вчера во второй половине дня, почти сразу после смерти Алехина, Акаев сделал ответный звонок в Тбилиси.

— Ну, еще бы, — вздохнул Дорогин. — Надо же было отчитаться о проделанной работе… Еще раз спасибо. Слушай, неужели ты все это нарыл за каких-то, — он посмотрел на часы, — каких-то полтора часа?!

— Дело мастера боится, — хвастливо заявил Гизмо.

— Гляди, мастер, как бы после твоих изысканий на засекреченных сайтах к тебе не нагрянул интернациональный десант поклонников — морская пехота США, грузинский спецназ и несколько бородатых ичкеров для полноты картины.

— Обижаете, шеф! Какой же идиот занимается такими делами, сидя у себя дома?! Если у морской пехоты США есть время и желание брать штурмом кабельный колодец на Шестой Парковой, бог ей в помощь. Заодно совершат небольшой экскурс в историю развития телефонных коммуникаций…

— Гений, — убежденно повторил Дорогин и прервал связь.

Разочарованно заглянув в пустую банку из-под кофе, он наконец-то зажег сигарету, прихватил со стола пепельницу и пистолет и вернулся в гостиную, на ходу прокручивая в уме детали изложенного пленным полковником грузинской госбезопасности Зурабом Габуния плана под красноречивым названием «Укус змеи». Сергей не знал, является ли запись подлинной, или это фальшивка, состряпанная кем-то с непонятной ему целью. Но все, что происходило до сих пор, превосходно укладывалось в рамки упомянутого плана, а это означало, что план существует — вернее, существовал, пока был жив Михаил Шахов. Михаил являлся ключевой фигурой всего замысла, и с его смертью план рухнул, рассыпавшись, как карточный домик. Тем, кто его составлял, осталось одно: замести следы и уничтожить улики, чтобы на досуге разработать новый план.

Одна из подлежащих уничтожению улик в данный момент лежала на рабочем столе Варвары Белкиной. Вид у заключенного в пластиковый футляр компакт-диска был самый невинный, но находиться рядом с ним было все равно что сидеть верхом на пороховой бочке с тлеющим фитилем.

Дорогин опустился в кресло, положил на колено пистолет и стал терпеливо ждать, поглядывая то на диск, то в окно, за которым медленно угасал серый пасмурный день второй половины января.

* * *

Ираклий Самсонович Мтбевари, тбилисский пенсионер без определенных занятий, вышел из терминала московского аэропорта, имея при себе лишь полупустую спортивную сумку с предметами первой необходимости — сменой белья, двумя парами чистых носков, туалетными принадлежностями, старой механической бритвой с пружинным заводом и растрепанным томиком Фазиля Искандера, прихваченным из дома, чтобы почитать в дороге. С учетом недавних событий чтение книг, вышедших из-под пера абхазского вольнодумца, со стороны генерала госбезопасности Грузии выглядело не слишком патриотично, но Ираклию Самсоновичу нравился Искандер, да и книги его были написаны в те времена, когда о независимости Абхазии (и даже самой Грузии) никто даже и не помышлял.

Таксист, наглый, как все таксисты на постсоветском пространстве, заломил за проезд баснословную цену. Свою роль тут, несомненно, сыграла ярко выраженная кавказская внешность Ираклия Самсоновича, который по обыкновению выглядел как торговец, прибывший в российскую столицу продавать мандарины. Мтбевари принял предложенные условия, не торгуясь (тем более что платил он вовсе не из своего кармана), и размалеванная черно-желтыми шашечками «Волга» помчала его через заснеженные с проталинами поля. Подмосковные пейзажи не впечатляли Ираклия Самсоновича даже летом, а сейчас вид плоской, укрытой сочащимся влагой снежным одеялом земли и вовсе нагонял глухую тоску. Чтобы окончательно не впасть в хандру, Мтбевари закрыл глаза, но легче от этого не стало: в отсутствие внешних раздражителей терзавшие его во время перелета тревожные мысли проснулись и снова начали вгрызаться в мозг, как жуки-короеды в податливую древесину.

Сразу после полуночи с ним связался «Черная Смерть» аль-Фаллах — просто позвонил по телефону и назначил встречу, употребив при этом кодовую фразу, означавшую высший уровень срочности. Поступок этот сам по себе был рискованный, но то, что сообщил шейх, едва не сбило Ираклия Самсоновича с ног.

Мустафа Акаев, на плечах которого лежала вся практическая работа по осуществлению операции «Укус змеи», был расстрелян в собственном доме вместе со своими ближайшими помощниками. Случилось это вскоре после того, как живой и здоровый Мустафа позвонил Ираклию Самсоновичу, чтобы сообщить, что дело с записанным на видео интервью никому не известного полковника Габуния улажено не до конца, но будет улажено в ближайшее время. Он зачем-то назвал имя и адрес журналистки, у которой, предположительно, находилась копия этой странной записи, как будто предчувствовал свою скорую смерть. Кто сообщил об этой смерти аль-Фаллаху, шейх, естественно, не сказал. Этой ночью он вообще говорил мало, и, хотя лицо его сохраняло привычно невозмутимый вид, Ираклий Самсонович видел, что араб порядком обескуражен.

Еще шейх по прозвищу Черная Смерть поведал безработному генералу Мтбевари о том, что ключевая фигура их плана, личный телохранитель российского президента майор Шахов погиб, когда пытался отбить у людей Акаева свою десятилетнюю дочь. Ираклий Самсонович про себя отметил, что этот незнакомый ему русский майор повел себя, как настоящий мужчина. Увы, его смерть поставила на операции «Укус змеи» жирный крест, отправив псу под хвост плоды многомесячных усилий. Осталось лишь тщательно замести все следы и умыть руки. Когда Мтбевари сказал об этом шейху, аль-Фаллах кивнул, соглашаясь, и тут же, без перехода, заявил, что в Москве у него никого не осталось — Акаев был его рукой, а теперь эту руку отсекли.

Вернуть полученный аванс араб, естественно, отказался. Ираклий Самсонович в связи с этим счел возможным напомнить, кому и за что на Востоке в добрые старые времена рубили руки. Аль-Фаллах ничего не ответил, но посмотрел так, что, имей взгляд режущую кромку, отставной генерал Мтбевари вмиг остался бы без головы. Пробить броню невозмутимости надменного араба было чертовски приятно, но дела это не меняло. Дело же заключалось в следующем: контракт с аль-Фаллахом был расторгнут, план «Укус змеи» приказал долго жить, и подчищать навоз, щедро разбросанный по всей огромной Москве безмозглыми ичкерами, предстояло Ираклию Самсоновичу — лично, собственноручно, поскольку его официальный статус (вернее, полное отсутствие такового) не позволял ему прибегнуть к помощи компетентных специалистов.

Конечно, он и сам являлся достаточно компетентным профессионалом, но надо же иметь хоть какое-то уважение к возрасту! С того момента, как на его плечи легли погоны с генеральскими звездами, Ираклий Самсонович и думать забыл о том, что в его жизни еще хотя бы раз возникнет ситуация, когда ему, генералу и немолодому уже человеку, придется планировать, а главное, осуществлять банальную мокруху на территории иностранного, да еще и не слишком дружественного государства.

Но теперь такая ситуация возникла. Этой же ночью, сразу после свидания с аль-Фаллахом, Мтбевари задействовал резервный канал связи и послал по нему подробный отчет о московских событиях. Ответа как такового не последовало; вскрыв тайник, Ираклий Самсонович вместо записки, кассеты или иного носителя информации обнаружил загранпаспорт с российской визой и своей фотографией, выданный на имя какого-то Георгия Дадашвили, авиабилет до Москвы, выписанный на ту же фамилию, увесистую пачку долларов пополам с российскими рублями и еще кое-что, что могло пригодиться ему в поездке. Это тоже был своего рода ответ — увы, совсем не тот, который Ираклий Самсонович хотел бы получить, но зато вполне однозначный.