Железный Совет - Чайна Мьевилль

При каждом его шаге с пола поднималась пыль. «Торо», — подумал объятый трепетом Ори, пристально глядя на него.

Торо двигался как мим, и его подчеркнуто мягкая походка так не походила на поступь быка, что Ори едва сдержал смех. Торо был тоньше его, меньше ростом, почти как ребенок, но в каждом его шаге чувствовалась уверенность, которая говорила: «Бойся меня». Тонкую фигурку венчал огромный головной убор из железа и меди, такой тяжелый на вид, что было непонятно, как его выдерживает такая изящная мускулатура, но Торо держался твердо. Разумеется, шлем изображал голову быка.

Это была стилизованная голова, вся в металлических шишках, изборожденная следами былых боев. То был легендарный шлем — не просто кусок металла. Ори чуял привкус колдовства. Рога были из кости или черного дерева. Морда оканчивалась решеткой, изображающей зубы; для дыхания служило кольцо в носу. Глаза были изумительные: круглые маленькие бусинки из закаленного стекла, светившиеся белым — от внутренней подсветки или колдовства, Ори не знал. Человеческих глаз за ними видно не было.

Торо остановился, поднял руку и заговорил: из узкой грудной клетки вырвался такой глубокий, по-звериному рокочущий бас, что Ори пришел в восторг. Тонкие струйки пара вырвались из кольца в носу, и Торо откинул голову. Ори был поражен: его голос и в самом деле был голосом быка, говорящего на рагамоле.

— Ты что-то мне принес, — сказал Торо, и Ори, нетерпеливый, как пилигрим, бросил ему мешок с деньгами.

— Я считал, — сказал Старая Вешалка. — Там много старых монет, куча таких, которые хрен сбудешь, но немало и настоящего добра. Он хороший парень.

И Ори приняли. Никаких испытаний, никаких дурацких заданий на проверку лояльности.

Как новичка, его ставили дозорным или использовали для отвлекающих маневров, но ему было этого достаточно. Он стал частью чего-то. Ори даже не помышлял оставить сколько-то денег себе, хотя прожить на них он смог бы долго. Кое-что он все равно получал: за участие в преступлениях и актах мщения ему платили.

Нью-Кробюзон стал для Ори новым городом. На любой улице он сразу искал пути отступления и вычислял пути возможных набегов: в этом ему помогали навыки городского детства.

Постепенно его жизнь стала более напряженной. Сердце колотилось, когда он проходил мимо милиции; глаза сами искали знаки на стенах. Там, среди ругательств, порнухи и прочей ерунды попадалась и серьезная информация. Между написанных мелом девизов, рун и пиктограмм встречались примитивные заклинания (наговоры, обереги, сглазы на молоко и пиво). Иные, вследствие какого-то поветрия, рисовали буквально на всех углах: завитки, похожие на ракушку, иероглифы с торчащими остриями. Его интересовали граффити, посредством которых банды общались между собой. Немногословные, написанные краской призывы к бою или переговорам. Апокалиптические лозунги и сплетни: «Грядет Джаббер», «Спаси нас, Ведне!», «ЖС возвращается!» Торо с его людьми находился где-то между объявленными вне закона и «ББ», с одной стороны, и беспощадными налетчиками восточных кварталов, с другой. Тем и другим была известна команда Торо.

Дважды Ори вступал в переговоры с бандитами. Вместе с Вешалкой и Уллиамом-переделом он ходил то ли уговаривать, то ли запугивать молодых головорезов, называвших себя Грифами Темной стороны, чтобы те держались подальше от доков, куда после их наглых выходок могла нагрянуть милиция. Ори смотрел на Грифов с неприкрытой ненавистью, но все же дал им денег, как велел Торо. В другой раз он один пошел в Костяной город, где под сенью огромной, пострадавшей от времени грудной клетки со всеми предосторожностями купил у визиря господина Попурри солидную партию шазбы. Что делал с ней Торо, Ори не знал.

Самого Торо он видел редко. Часто он вообще подолгу ни с кем не встречался и не говорил. Его новые друзья не читали книги газет, как было принято в компании «ББ». Они только играли в старом складе на Худой стороне да «ходили на разведку», то есть слонялись без всякой цели. Никто не заговаривал о конечной цели существования банды, о главном плане; никто не обсуждал то, ради чего они собрались. Имя мэра и даже само слово «мэр» не называлось, обычно говорили «председатель» или «поросячий босс»: по вольным словам опознавали своих. «Как полагаете, когда мы сможем отправить нашего председательствующего друга в бессрочный отпуск?» — спрашивал иногда кто-нибудь из своих, и они пускались в обсуждение подробностей повседневной жизни мэра и начинали чистить оружие.

Ори не всегда знал, чем заняты его товарищи. Нередко он узнавал об этом из сплетен или газет: очередное дерзкое ограбление, освобождение узников переделочной фабрики или убийство богатой четы на Плитняковом холме. Последнее происшествие особенно взбесило журналистов, которые на страницах своих газет готовы были заживо содрать с Торо кожу. Ори мрачно задумался о том, что натворили эти невинные жертвы, у скольких людей они отняли нормальное тело или жизнь. Он порылся в коробке, куда члены банды складывали милицейские трофеи вроде значков или служебных контрактов, но не нашел ничего, что проливало бы свет на эту тайну.

Взнос старика Джейкобса дал им возможность раздавать взятки направо и налево, хотя большую часть денег Торо предназначил для какого-то таинственного проекта. Его сторонники скупали информацию и устанавливали связи. Ори попытался заново выстроить свою собственную сеть. Он долго пренебрегал старыми друзьями, не видел Петрона и актеров уже много недель. Ему, как новоиспеченному разбойнику, их выступления казались слишком легкомысленными и манерными. Наконец Ори разыскал их и обнаружил, что ему сильно не хватало их диковатого лицедейства.

А еще он узнавал от них новости, поняв, что, проводя целые дни с новыми товарищами, отрезал себя от городских слухов. Тогда он снова начал не реже раза в неделю появляться на благотворительной кухне в Грисской пади. И решил снова ходить на собрания кружка «Буйного бродяги».

Он старался не забывать Спирального Джейкобса. Найти того оказалось непросто. О старике давно никто не слышал, и Ори разыскал его, лишь оставив послания служителям ночлежек и другим бродягам, которые для старого нищего вроде семьи.

— Где ты был? — спросил Ори, но Джейкобс ушел в себя и ничего не ответил; туман в голове старика рассеивался лишь тогда, когда он вспоминал о прошлом, о Джеке-Полмолитвы.

— Откуда ты столько знаешь о планах Торо, Джейкобс?

Старик засмеялся и закивал.

«Может, ты друг Торо? — подумал Ори. — Может, вы встречаетесь по вечерам и вспоминаете прошлое, Джека?»

— Почему тогда ты сам не отдал им деньги?

Молчание.

— Значит, ты их не знаешь?

Никто из последователей Торо не узнал Джейкобса по описанию. Ори расспрашивал его о Джеке-Полмолитвы. «Думаю, я тебе симпатичен, — думал Ори; старый сумасшедший заботился о нем, как о сыне. — Наверное, ты дал мне денег, чтобы помочь и мне, и им». Слабоумие Джейкобса то отступало, то опять возвращалось.

— Давно тебя не видели, — сказал Петрон.