Кельтика - Роберт Холдсток

Урта рассказал дальше:

— Моя жена мертва, мой сын погиб, их погубили силы зла. Мне не дано понять, что за силы, пока я не вернусь и не разузнаю все подробно. Но я не могу вернуться, поскольку Куномагл еще не ответил за свое дезертирство. Если бы он остался верен мне, сейчас моя семья смеялась бы надо мной за мою глупость, слушая потоки извинений… а не ожидала бы отмщения на берегу реки в Стране Призраков, чтобы уйти в Царство Теней.

Бренн некоторое время пристально и грозно смотрел на меня. А потом сказал Урте:

— Ты догонял мою армию, чтобы встретиться со мной? Или с Куномаглом?

— С Куномаглом. Все остальные помыслы сейчас не имеют значения.

— И как ты его найдешь?

— Двое моих друзей найдут его по следу, — объяснил Урта и поднял руку.

Я тут же услышал рычание и лай собак. Гелард и Маглерд выскочили из-за движущихся повозок. Их держал на поводках молодой светловолосый парень с бледным лицом, на нем были яркие брюки и рубашка.

— Это мужчина или женщина? — поинтересовался Бренн, с улыбкой разглядывая стройную важную фигуру, что-то шепотом выговаривающую собакам.

— Ни то ни другое, — ответил Урта.

Когда он это говорил, Ниив бросила на него свирепый взгляд, но сразу же перевела его на меня.

Бренн позвал одного из своих командиров, коренастого весельчака. Щеки его были покрыты рыжей щетиной, зато усы тщательно подстрижены, а острые их концы спускались до подбородка. Он был из клана тектосагов.

— Это Лутурий, — представил он его Урте. — А это Урта, — сказал он Лутурию.

Потом снова обратился к моему товарищу:

— Найди своего Куномагла. Отыщи по следу. Думаешь, он знает, что ты здесь?

— Скоро узнает.

— Ладно. Я не могу допустить, чтобы мои люди все время оглядывались. Найди его, а Лутурий и его группа будут следить за ним. Через несколько дней мы доберемся до моря. Ты, Урта, будешь единственным исключением. У моря, если найдешь убийцу своей жены, можешь с ним сразиться. Я не прерву этот поединок. Я подожду, пока он закончится. Если ты попытаешься сделать это раньше, Лутурий остановит тебя. Лутурий очень хорош в таких делах.

— Я перережу тебе глотку, — пояснил Лутурий, хотя говорил это улыбаясь.

Урта поклонился ему, не слезая с седла, повернулся и уехал вслед за Ниив, которая бежала, увлекаемая собаками.

Урта нашел меня позже, пристроил своего черного красивого коня рядом, и мы поехали вместе вдоль пересохшего русла реки.

— Я хочу сам его найти, — начал он. — Возможно, это звучит странно, но для меня важен момент узнавания. Хочу увидеть его глаза, когда он меня узнает и поймет, что я пришел за ним. Если я правильно понял его натуру, я увижу в его глазах страх, а не насмешку.

Я не собирался предлагать ему свои услуги, разве что поездить по войску. Но как я понял, Урта и сам намеревался просить меня не использовать чары, чтобы помочь ему.

Я кивнул в знак согласия.

— Почему страх? — поинтересовался я.

— Потому что когда-то он был человеком чести и любил меня как брата. Он нес в своей душе груз предательства от самых ворот крепости.

Я не стал его разубеждать.

— Можешь просить у меня любой помощи, — заверил я его.

— Давай искать вместе, держаться рядом. Собаки нападут на его след.

Ниив снова ускользнула. Она держалась от меня подальше. Когда Урта нашел брошенную колесницу, запряженную двумя лошадьми, он и Улланна воспользовались ею, чтобы быстрее нагнать армию. Они захватили с собой и Ниив — девушка была такой легонькой, что для коней не представляло труда везти еще и ее. Собаки бежали за колесницей.

За время задержки, вызванной столкновением с македонцами, остальные тоже нагнали орду. Маглерд оповестил об их появлении скулением и воем. Рубобост и Тайрон подошли к нашему костру где-то в середине ночи. Кимбры прибыли чуть позже с повозкой, в которой покоилось сердце Арго. Еще позже прибыли Манандун, Катабах и германцы. Миховар, судя по всему, решил вернуться назад.

А Ясон?

— Мы потеряли его дня два назад, — сообщил Манандун. — Он взял самую сильную лошадь и ускакал на запад. Что-то взволновало его.

— Тот всадник, — пояснил Тайрон. — Молодой человек, который позвал его. Похоже, Ясон его знал.

Всадник появился в раскидистых соснах на каменистом гребне и позвал Ясона. Сначала Ясон остолбенел, потом решил выяснить, кто это такой. Он почти ничего не взял с собой и ускакал вверх по склону. Больше его никто не видел.

Я задал вполне невинный вопрос. Не видели ли они каких-нибудь птиц в тот момент.

Тайрон нахмурился и отрицательно покачал головой, а Манандун поскреб бороду, подумал и ответил:

— Несколько воробьев или вроде того и грача или нечто похожее на грача. Большая черная птица, она была одна. Я ее уже видел раньше. Мне кажется, она преследует армию, видимо кормится мертвечиной.

Я усмехнулся, услышав его последнюю реплику.

Питается мертвецами? Скорее защищает молодую жизнь от восставшего мертвеца.

Урта заметил, что новость меня огорчила. Когда все расселись, он шепотом спросил меня:

— Ясон в опасности?

— Его провели, — ответил я. — Ему показалось, что он видит сына. Вопрос состоит в том, насколько быстро он обнаружит обман и куда отправится потом.

— В Дельфы? — предположил кельт.

— Да. Возможно, в Дельфы. Если только Медея не убьет его раньше.

Урта вытащил свой отполированный кинжал, подержал его в руках:

— Помню, я готов был без колебаний проверить его на твоем старом друге, Озерном трупе. Я был сердит на него. Как только я разберусь с этой гнусной собакой, я, пожалуй, использую свой клинок по назначению и помогу ему. Наверное, это не очень гуманно, но надеюсь, ты меня простишь. Я пригласил Бренна с тысячей воинов погостить в моей крепости. Я обещал угостить их олениной и куропатками, если я правильно помню, что болтал мой длинный язык. Это было несколько опрометчиво. Пожалуй, Ясон может мне пригодиться в такой ситуации.

— Да, лет семьсот назад он был хорош, — подтвердил я.

Урта кивнул, будто я сказал совершенно обычную вещь.

Земля задрожала. Чистое ночное небо было усеяно звездами, воздух наполняли ароматы кедра и лаванды. Просыпаться в этом краю равносильно рождению заново, на щеках лежит роса, в голове — холодный ветер, тело переполняет сила. Этот предутренний час! Если бы Гадес был так полон жизни, как раннее утро, ни один грек не убоялся бы смерти.

Над лесистыми холмами, словно костер, разгоралось солнце, в его свете начали проявляться очертания скал и горных хребтов — первозданный лик земли. Я приветствовал этот лик. Это было утро второго дня после приезда Урты, и в моей душе словно наступило новое время года.