Зов издалека - Оке Эдвардсон

— Меня интересуют разные культуры… Твоя… и моя.

— Брукнер, — сказал Хальдерс.

— Кто?

— Брукнер. Это моя музыка. «Те Deum».[24]

— Боже мой… хуже, чем я думала.

— И Вагнер. Я поклонник Вагнера.

— Замолчи.

— И Уффе Лундель, естественно. Есть у тебя Уффе?[25]

— Нет.

— Неужели у тебя нет «Открытого ландшафта»? — Хальдерс опять повернулся к окну. — Действительно высоко. Люди отсюда как муравьи.

— Скорее жуки.

— Тараканы. Они выглядят как тараканы.

— Ты формулируешь свое жизненное кредо?

— Я же полицейский…

— Ты один из цеха.

— Да… цех… клоуны в мундирах, а ими командуют другие клоуны. Тоже в мундирах.

— И как бы это выглядело, Фредрик?

— Что? — повернулся к ней Хальдерс.

— Если бы ты хоть одну секунду говорил серьезно.

— А ты?

— Не я начала.

— Конечно, ты. Ты и начала.

— Фредрик… расслабься!

— Я же сказал: расслабляюсь только в кабаках. Пошли в кабак?

— Отойди от окна.

— Боишься, выброшусь?

— Я этого не говорила.

— Но мысль была?

— Да… мелькнула.

— Ты права.

Винтер остановил машину у виллы Бенни Веннерхага. В соседнем доме захлебнулась лаем цепная собака.

Он позвонил, подождал и позвонил еще раз. Никто не открывал. Винтер спустился с крыльца и пошел по бетонной дорожке вокруг дома. Потянул носом — вспомнил, как в тот раз пахла черная смородина. Сейчас ничем не пахло.

В бассейне воды не было. Нырять не стоит — разобьешь голову.

Бенни Веннерхаг стриг кусты. Он полуобернулся. Увидел Винтера, но занятия своего не прекратил.

— Надо было еще весной постричь… а я не успел.

— У тебя же свои правила.

Веннерхаг не ответил. У ног его рос ворох сучьев и веток. Наконец он опустил секатор и вытер пот со лба.

— Мне вообще-то показалось, что кто-то звонит.

— И почему не открыл?

— Ты же все равно нашел дорогу.

— Мог бы быть кто-то другой.

— Куда лучше, — заметил Веннерхаг, любуясь результатами своей работы. — А тебе наш разговор ничего не напоминает?

— Напоминает, — сказал Винтер. — Только на этот раз дело еще серьезнее.

— Согласен, — кивнул Веннерхаг.

Винтер подошел ближе.

— А ты не будешь на меня бросаться? — Веннерхаг поднял секатор.

— Свен Юханссон, — произнес Винтер. — Тебе знакомо это имя?

— Свен Юханссон? Вот это имя. Почему не Джон Смит?

Вот тебе и раз, подумал Винтер. У нас одинаковый ход мыслей.

— Специалист по банковским ограблениям. Умер семь лет назад от рака.

— Я слышал про него… Это было еще до меня, если можно так выразиться, но Свена знали. И вы его знали. Так что не понял, почему ты пришел с этим ко мне.

— У него была женщина по имени Бригитта Делльмар.

— Биргитта… Делль… Нет, никогда не слышал.

— Не Биргитта, а Бригитта.

— Никогда не слышал.

— Бенни… честно? Ты ведь понимаешь, о чем идет речь.

— В общих чертах — да… Только какое отношение это имя имеет к убийству?

— И к исчезновению девочки.

— Да… ребенка так и не нашли, насколько мне известно.

— Бригитта Делльмар — мать убитой женщины.

— Вот как… и что она говорит?

— Ее нет, Бенни. Она исчезла.

— И эта исчезла! Что это там у вас творится — то один исчезнет, то другой… Все исчезают.

— Не все. Двое.

— Но вы же можете объявить ее в розыск.

— Она исчезла двадцать пять лет назад.

— Ну и что?

— Как это — что?

— Двадцать пять лет… не так уж много. Люди оставляют следы… особенно если они имели дело со Свенне Юханом.

— Рассказывай все, что знаешь.

— Про Свенне?

— Есть еще несколько имен.

Поиск в озере наконец принес результат. Винтеру позвонили, и он побежал к машине. Его сразу ослепило яркое солнце, и он потянулся за темными очками.

На траве у берега лежал детский башмачок, туго набитый камнями, словно кому-то очень хотелось, чтобы он непременно утонул. Пролежал в воде не меньше месяца. Он мог принадлежать кому угодно, но Винтер знал, чей это башмачок.

Они много чего нашли, но именно эта находка указывала, что ребенок тоже был здесь. Башмак обнаружили сразу за мысом, сужающимся словно палец, указывающий место поисков.

Винтеру стало жарко в куртке. Ясное небо, ни облачка. Вода совершенно неподвижна, словно кто-то натянул между берегами голубой глянцевый батут. Винтеру стало страшно, мелькнула даже нелепая мысль — не прервать ли поиск. Что последует за башмачком? На лицах сотрудников он ясно читал, что они почти не сомневаются. Девочка тоже там, на дне.

Луси Кейсер было шестьдесят, но выглядела она старше.

— Спасибо, что вы приехали, госпожа Кейсер, — поблагодарил Винтер.

— Не стоит… если бы я знала…

Винтер промолчал, дожидаясь, пока она поудобнее устроится в кресле.

— Если бы я только знала. Можно сказать, я в первый раз порадовалась, что Юханнеса нет в живых. — Она достала платок и вытерла уголки глаз. — Мне было так грустно в поезде…

— Сколько лет было Хелене, когда вы расстались?

— Восемнадцать. То есть она достигла совершеннолетия. Мы не хотели ее отпускать… но что мы могли сделать?

— А когда вы в последний раз что-то о ней слышали?

— Это было… точно не скажу… несколько лет назад. Перед тем, как ей родить. — Она опять полезла за носовым платком. — Я даже и не знала… но я уже говорила. — Луси осторожно высморкалась. — Малышка так похожа на Хелену… вылитая, только волосы рыжие… ужасно, ужасно… А девочку нашли?

— Нет. — Винтер поднял руку. — Про девочку мы поговорим потом, а сейчас я хочу все узнать про Хелену. Хорошо?