Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток - Стивен Рансимен

Христианская армия, самая многочисленная из всех когда-либо собранных франками, выступила из Галилеи в середине июля и двинулась в сторону Банияса. В субботу 24 июля войско разбило галерь на краю садов, окружавших Дамаск. Поначалу эмир Унур не принял новость о прибытии крестоносцев всерьез. Он слышал о тяжелых потерях, понесенных ими в Анатолии, да и в принципе не ожидал, что они могут напасть на Дамаск. Узнав правду, он спешно приказал своим наместникам прислать всех людей, которых они смогут собрать, и отправил в Алеппо гонца, который должен был попросить Нур ад-Дина о помощи.

Сначала франки остановились в Манакиль-аль-Асакире, примерно в четырех милях к югу от города, сверкающие белые стены и башни которого виднелись сквозь плотную завесу листвы сада. Однако они очень быстро переместились в деревню Аль-Мизза, где было проще достать воду. Армия Дамаска пыталась удержать их там, но была вынуждена отступить и укрыться за городскими стенами. Одержав победу, предводители крестоносцев отправили войско Иеру салима в сады, чтобы уничтожить прятавшихся там партизан. Ко второй половине дня франки сумели взять под свой контроль те из них, которые были расположены к югу от города. Крестоносцы стали рубить деревья и сооружать из их стволов частоколы. Затем в основном благодаря личной храбрости Конрада они сумели прорваться в Рабву, стоявшую на реке Барада, в непосредственной близости от городских стен.

Жители Дамаска решили, что все потеряно, и стали возводить на улицах города баррикады, готовясь к последнему, самому отчаянному бою. Однако на следующий день ситуация коренным образом изменилась. В северные ворота города стало заходить подкрепление, призванное Унуром, с помощью которого ему удалось предпринять контратаку и оттеснить христиан от городских стен. На протяжении двух последующих дней он снова предпринимал атаки на крестоносцев, а сады опять наполнились партизанами. Они представляли настолько большую угрозу для лагеря, что Конрад, Людовик и Балдуин, собравшись вместе, решили покинуть сады, росшие к югу от города, и, переместившись на восток, разбить лагерь в месте, где противник не сумеет найти столь удачного укрытия. В итоге 27 июля все войско было переброшено на равнину, раскинувшуюся за пределами восточной стены Дамаска. Это решение было крайне неудачным, ибо на новом месте недоставало воды и располагалось оно напротив наиболее укрепленной части стены, а мусульманам теперь стало удобнее, чем в садах, осуществлять вылазки.

Многие франкские солдаты были уверены, что Унур подкупил палестинских баронов, давших королю подобный совет, ибо, сдвинувшись с места, они лишились последней возможности захватить Дамаск. Унур, численность войска которого значительно увеличилась, знал, что Нур ад-Дин во главе своей армии уже движется на юг, что позволило ему снова атаковать лагерь франков. Теперь обороняться были вынуждены крестоносцы, а не осажденный ими город.

В то время как солдаты христианской армии впадали в уныние и говорили о предательстве, их предводители без стеснения ссорились друг с другом, не сумев договориться о том, что будет с Дамаском после того, как они его захватят. Иерусалимские бароны ожидали, что он станет феодом в составе королевства, и даже готовы были передать его во владение Ги Бризбарру, сеньору Бейрута, кандидатуру которого, очевидно, поддержали королева Мелисенда и коннетабль Манассе. Однако Дамаск также жаждал заполучить и граф Фландрии Тьерри, надеявшийся сделать его полунезависимым феодом, таким же, как Триполи. Он заручился поддержкой со стороны Конрада и Людовика, а также от короля Балдуина, сводная сестра которого была его женой. Узнав, что местные бароны впали в ярость, едва услышав, будто короли предпочитают кандидатуру Тьерри, Конрад и Людовик ослабили свой натиск.

Те, кто изначально высказывался против захвата Дамаска, сумели заполучить больше сторонников. Возможно, они находились в тайном сговоре с Унуром. По крайней мере, ходили слухи, что иерусалимские придворные и князь Галилеи Элинар получили из Дамаска крупные суммы денег, оказавшихся, правда, поддельными. Возможно, Унур пообещал, что, если крестоносцы тотчас же отступят, он откажется от союза с Нур ад-Дином. Вне зависимости от того, использовал ли его Унур, этот аргумент, несомненно, заставил представителей знати королевства задуматься. Нур ад-Дин уже прибыл в Хомс, откуда вел с Унуром переговоры об условиях, на которых он окажет Дамаску помощь. Он требовал, чтобы его войско впустили в Дамаск, а Унур тянул время. Стоявшая возле Дамаска франкская армия оказалась в трудном положении. Ожидать подкрепления было неоткуда, а через несколько дней к городу могло подойти войско Нур ад-Дина. Все понимали: следствием его появления станет не только гибель всей армии крестоносцев, но и то, что власть над Дамаском перейдет к Нур ад-Дину.

Теперь, хотя и с опозданием, все палестинские бароны убедились в том, что продолжать войну против Дамаска глупо, и стали доказывать королям Конраду и Людовику правильность своей точки зрения. Крестоносцы, прибывшие с Запада, пришли в ужас. Они не понимали сложных аргументов изощренных политиков, но знали, что без помощи местных франков ничего не добьются. Короли публично жаловались на вероломство людей из своей же среды, а также на недостаток рвения и все же приказали отступать.

В среду 28 июля, на рассвете пятого дня после своего прибытия к Дамаску, крестоносцы собрали лагерь и начали двигаться обратно в сторону Галилеи. Несмотря на то что, возможно, причиной их отступления стали деньги Унура, он не дал им спокойно уйти. На протяжении всего дня и в течение нескольких последующих легкая туркменская конница, двигавшаяся сбоку от крестоносцев, расстреливала войско из луков. Дорога была усеяна мертвыми телами людей и коней, смрад от которых поднимался над равниной на протяжении еще многих месяцев.

В начале августа многочисленная армия вернулась в Палестину, и местные солдаты разошлись по домам. Крестоносцы не сумели ничего достичь, лишь потеряли множество людей и значительную часть материальных ресурсов, а также претерпели ужасное унижение. То, что блестящей армии пришлось отказаться от своей цели после осады, продлившейся всего четыре дня, стало тяжелым ударом по репутации христиан. Истории о непобедимых рыцарях с Запада, созданные во время Первого крестового похода, стали восприниматься как всего лишь легенды, а мусульмане, в свою очередь, воспрянули духом.

По возвращении из Дамаска король Конрад не стал задерживаться в Палестине. Вместе со своими придворными он сел на корабль, отплывший из Акры 8 сентября и направившийся в Фессалонику. Прибыв туда, он получил от императора Мануила весьма настойчивое приглашение встретить Рождество в императорском дворце. Теперь двое правителей прекрасно ладили друг с другом. Хотя племянник короля Фридрих, возможно, продолжал таить злобу на византийцев, полагая, будто именно из-за них германцы понесли столь тяжелые потери в Анатолии, Конрад думал лишь о том, насколько важно для него заключить с Мануилом союз против Рожера Сицилийского, находился под воздействием обаяния императора и был поражен его гостеприимством.

Во время этого визита прошло пышное празднование свадьбы его брата Генриха, герцога Австрии, и племянницы Мануила Феодоры. Шокированные византийцы со слезами на глазах смотрели, как прекрасную юную девушку обрекают на столь печальную участь — «быть принесенной в жертву чудовищу с Запада», как писал придворный поэт, сочувствовавший ее матери. Но этот брачный союз стал символом окончательного примирения между правителями Германии и Византии. Перед тем как в феврале 1149 г. Конрад покинул Константинополь, чтобы вернуться в Германию, они заключили союз, направленный против Рожера Сицилийского, владения которого на итальянском полуострове король и император решили разделить между собой.