Невыносимый - Александра Салиева

Лучше бы просто руки переломал. Или придушил. Ощущение вязкой слюны, оставшейся на обнаженной груди и горле душит похлеще. Тогда бы все это просто закончилось. Но нет. Не заканчивается. В отличие от моих сил. Хотя я и тогда не даюсь. Пинаюсь, выворачиваюсь, извиваюсь, истошно ору, прошу и умоляю. Тщетно. Лишь развлечение для них.

«Кричи громче, сучка», – веселятся они.

Их голоса застревают в моей голове. Вбиваются намертво. Остаются выжженным клеймом в мозгах. Не избавишься. Не тогда, когда двое из них сейчас стоят всего в нескольких шагах от меня. Они – стоят, да. А я – уже нет. Падаю не только в своих воспоминаниях. Наяву тоже ноги не держат. Колени подгибаются. Тот, кто рядом со мной, не успевает вовремя среагировать.

«Кричи громче, сучка», – все еще в моей голове.

Только это слышу.

Не разлетевшиеся отовсюду возгласы.

Зажмуриваюсь, обхватываю себя руками, от чужого прикосновения вся сжимаюсь, пытаясь унять беспощадный хаос в собственном сознании.

– Тая? – обеспокоенно зовет меня отец.

Кажется, не в первый раз. И не только он. Но я по-прежнему не воспринимаю, даже после того, как вновь смотрю на этот мир. Всех и вся заслоняет собой склонившийся предо мной Игнат. В отличие от остальных, ничего не спрашивает. Хмуро вглядывается в мое лицо, словно на нем все необходимые ему ответы и так уже написаны. Потянувшуюся ко мне ближе маму он просто отодвигает в сторону одной рукой, даже не глядя в ее сторону.

– Голова. Закружилась, – оправдываюсь жалким полушепотом.

Зачем?

Могла бы просто промолчать.

Да и моему мало внятному пояснению Игнат не верит. Слишком заметно дрожат мои пальцы, когда я цепляюсь за его плечо, едва он поднимает меня. И я малодушно утыкаюсь в него лбом, прячась от изучающих взглядов. Так спокойнее. Ровно до момента, пока не звучит насмешливое, с заметной долей цинизма:

– У Орловых еще пополнение ожидается, или просто твоя жена настолько в шоке от счастья?

Блондин. Тот самый. На звуке его голоса я замираю. Из последних сил уговариваю себя перестать паниковать, ведь я не одна. Игнат рядом. Он уж точно никому не позволит меня обидеть. Это помогает. Вдыхаю в себя побольше воздуха и чуть отстраняюсь, чтобы иметь возможность видеть окружающих. Но за пиджак Игната цепляться не прекращаю. Так спокойнее.

– Руслан… – растягивает, как на распев, прижавшаяся к мужскому боку миниатюрная шатенка и закатывает глаза. – Скажешь тоже…

Она дергает его за рукав в намерении оттащить подальше. Возможно, ей бы это удалось, но за их спинами еще куча народа, и все, как один, с неприкрытым любопытством ждут реакции Игната. В том числе и мои родители, замершие в напряжении. Я одна не смотрю. Цепляет иное. Девушка. Не в первый раз ее вижу. В самом начале свадьбы она также доверчиво прижималась к боку другого мужчины. Того, кто столь доброжелательно обменивался любезностями с моим отцом. Екатерина в девичестве Полонская.

Губернаторская дочка.

А тот, кто сейчас рядом с ней… ее муж?

– А что такого я сказал, Катюша? – подтверждает мои мысли блондин, на время позабыв о моем существовании.

Руслан – да. Но не тот, второй. За все это время ни разу ни слова не проронивший в моем присутствии, он рассматривает меня из полуприкрытых век, с виду лениво и небрежно, однако я не обманываюсь этой лживой иллюзией. Смотрит на меня слишком цепко, неотрывно, как коршун, вцепившийся в свою жертву. Помнит. Он меня помнит! И я снова падаю в своих мыслях, чувствуя его над собой. Слышу сказанные им слова. Едва ли воспринимаю нормально реальность. Меня опять начинает трясти.

– Всего лишь ищу повод лишний раз поздравить новобрачных, – дополняет ранее сказанное Руслан с беззаботным видом и лукаво подмигивает.

Вот бы мне также…

Но даже улыбки из себя выдавить не получается.

Опять все взгляды заинтересованно устремлены к главному виновнику нехитрого диалога. Игнат… ему пофиг. На лице каменная маска тотального равнодушия. Как говорится, думайте, что хотите. Но надо отдать должное, этого вполне хватает, чтобы большая часть собравшихся вспомнила о дистанции. Жаль, в той части, которая остается, все еще присутствует губернаторская дочка, ее муж и тот, другой, который не перестает на меня пялиться. Так зацикливаюсь на его присутствии, что не сразу отзываюсь на тихий оклик Инны, которая подает стакан воды.

– Спасибо, – благодарю ее, принимая подношение и почти залпом выпивая его содержимое.

Легче не становится, но противная горечь во рту пропадает. И вот так запоздало я вспоминаю о сыне.

– Максим где? – обращаюсь к ней, выискивая взглядом ребенка.

То, что он еще не рядом и не жалеет меня, наводит на мысль, что в момент моего эпичного падения его в зале не было, но мне все равно остро необходимо знать точно.

– Дети с Ликой. Они пошли прогуляться немного, – пояснила негромко девушка. – Скоро вернутся.

Киваю и отдаю ей обратно уже пустой стакан. Больше ничего не говорю и ни на кого не смотрю. Потому что вместе с одной мыслью приходит вторая, за ней третья, и все они наполнены непониманием и мрачностью. Все из-за мужа. Мужа, который пригласил на нашу свадьбу тех, кого, я уверена, не позвал бы, не будь они друзьями. Хотя в первую нашу встречу мне они таковыми не показались. Сейчас же… Мне не хочется думать об этом, и я очень стараюсь не делать поспешных выводов, но те сами напрашиваются. К моему сожалению, абсолютно неутешительные. Умом понимаю, что глупо на это так реагировать. Понимаю. И все равно регирую. Против воли. Обидно. Мне неприятно. Мерзко. Противно. До очередного приступа тошноты. Ведь если Игнат общается с такими людьми, то…

Последняя мысль становится последней каплей для моих расшатанных нервов, а тошнота уже комом стоит в горле, и мне ничего не остается, как сбивчиво пробормотать о причине своего побега, оттолкнуть Игната и поспешить прочь из зала в поиске уборной. И вот там, стоит только двери закрыться с глухим щелчком, меня накрывает самой настоящей истерикой. Едва успеваю добежать до унитаза. Избавляюсь от содержимого своего желудка и одновременно рыдаю в голос. Мне страшно. Страшно вернуться и узнать, что мои выводы