Искатели жребия - Николай Романецкий

«Надо бы хоть ступеньки сделать скрипучими, — подумал он, поднимаясь по лестнице. — А то как в склепе…»

— Папа! — Из дверей своей комнаты выглядывала Сельма. — Папа, мне надо с тобой поговорить.

Он зашел к ней.

— Слушаю тебя, дочь.

Дочь смотрела на него широко открытыми глазами, словно ждала чего-то. Но, по-видимому, не дождалась.

— Скажи мне, папа… — Она помедлила мгновение и вдруг словно выстрелила: — Мама-два ушла от нас?!

Калинов сел на кровать, посадил Сельму рядом с собой.

— Почему ты так решила?

Она пристально смотрела ему прямо в глаза. Калинов расслабил мышцы, улыбнулся.

— Я наводила сегодня справки, — сказала Сельма. — Мамы-два нет ни в одной из питерских клиник. Более того, ее нет ни в одной из клиник всей планеты! Где она?

Вопрос был задан требовательным тоном. Калинов почувствовал, что, если он соврет, дочь обязательно это поймет. Он снова улыбнулся.

— Мама-два не ушла от нас, — сказал он спокойно. — Она вернется через несколько дней… Она в клинике, под псевдонимом… Я, к сожалению, не могу сейчас сказать тебе всей правды. Ты узнаешь ее через некоторое время, обязательно узнаешь, я тебе обещаю. Но волноваться нет никаких причин, просто возникли определенные сложности…

— Это связано с твоей работой?

— Да, — коротко сказал Калинов. Сельма кивнула. С лица ее исчезло напряженное ожидание, на щеках распустились ямочки: она улыбнулась.

Калинов наклонился и поцеловал дочку в лоб.

— А в губы можешь? — спросила она.

— Зачем? — удивился Калинов. Она пожала плечами:

— Просто интересно, как ты целуешься. Наверное, хорошо, раз у тебя две жены… У нас мальчишки, как телята с мокрыми губами!

«Глупышка, — подумал Калинов. — Вот ты и выросла».

— Они научатся, Сельма, — сказал он и подмигнул. — Они обязательно научатся. Любви ведь тоже приходится учиться.

Похоже, учиться ей приходится всю жизнь, добавил он про себя и погладил шелковистые дочкины волосы.

— Ложись спать, девочка. Все будет в порядке. Выйдя от нее, он заглянул в спальню примы. Вита лежала на кровати спиной к двери и, кажется, спала. «Ну и слава богу», — подумал Калинов.

* * *

Разбудили его знакомые тяжелые шаги. Он быстро натянул трусы и выскочил из спальни. По коридору шла Марина, шла медленно, полуприкрыв глаза. Как сомнамбула. Едва он подскочил к ней, она рухнула ему на руки. Он подхватил жену и отнес в ее комнату. Положил на кровать прямо поверх покрывала.

Марина лежала с закрытыми глазами. Дыхание ее было ровным, черные волосы разметались по кровати, розовый костюм рельефно обтягивал круглый живот.

— Что с ней?

Калинов обернулся. В спальню вошла Вита в ночной рубашке.

— Не знаю, — сказал Калинов. — Я ее только что обнаружил в коридоре.

Вита тронула ладонью Маринкин лоб.

— Вызови доктора.

Калинов бросился в кабинет. Взглянул на часы: четыре утра. Разыскал домашний номер наблюдающего врача.

Зуев, по-видимому, спал очень чутко: уже через пятнадцать секунд его слегка опухшее со сна лицо появилось на дисплее.

— Что случилось? — спросил он сквозь зевок. — Извините…

— Моя жена нашлась!

— Поздравляю, — сказал Зуев. — Что дальше? Надеюсь, не ради этого сообщения вы разбудили меня.

— Она появилась дома только что. И, по-моему, не очень здорова. Ей нужна ваша помощь.

Доктор помотал головой, стряхивая остатки сна. — Хорошо, — сказал он без энтузиазма. — Через несколько минут я буду у вас.

Натянув шорты и рубашку, Калинов вернулся в спальню Марины. Вита уже раздела секунду и уложила под одеяло. Сидя у кровати на пуфике, она держала Марину за руку.

— Как она? — спросил Калинов.

— По-моему, просто спит, — сказала Вита. — Ты вызвал врача?

— Обещал быть через несколько минут.

— Надо бы встретить его у джамп-кабин. Калинов спустился вниз. Входная дверь зияла открытой черной пастью. Калинов вышел наружу. Над Ладогой уже наливался рассвет, но в тени деревьев было еще совсем темно. Калинов зашагал к калитке. Выпавшая роса холодила ноги, и Калинов вдруг обнаружил, что отправился встречать доктора босиком. Он бегом вернулся в дом, надел туфли. И тут его осенило. Он поднялся в кабинет, взял фонарик. А выйдя на улицу, осветил песчаную дорожку перед дверью. На сыром от росы песке были неплохо видны следы Маринкиных туфель. Вот только вели они не к калитке. Цепочка отпечатков уводила куда-то за дом, в сад. Калинов двинулся по следам. В конце дорожки отпечатки обрывались, но все равно было видно, откуда пришла Марина: роса на траве была сбита. Выставив перед собой фонарь, Калинов двинулся дальше. Через пятнадцать метров ему все стало ясно. Трава на лужайке у фонтана была изрядно помята.

Он внимательно осмотрел лужайку и пошел встречать доктора.

* * *

Ознакомившись с показаниями своих приборов, Зуев сказал:

— Она просто спит. Думаю, ничего страшного нет. Пусть выспится, а утром милости прошу в клинику, на более тщательное обследование.

Он поправил на руке Марины новый браслет и начал собирать аппаратуру в чемоданчик. Вита посмотрела на Калинова.

— Я бы сделал ей анализ крови, — сказал тот. — И поторопился бы.

— Полагаете, могут быть следы препаратов?

— Да! Иначе с какой стати она спала бы в такой ситуации!

Доктор немного подумал, кивнул. Когда он приставил анализатор к обнаженному плечу Марины, та вздрогнула, но не проснулась. Анализатор чуть слышно защелкал. Зуев внимательно смотрел на дисплей.

— Есть следы, — сказал он наконец. — Похоже, она находится под действием волюнтофага… Но следы очень слабые. По-видимому, использован препарат, который быстро распадается в крови.

Калинов закусил губу. Вита посмотрела на него:

— Что это означает?

— Это означает, что она сейчас выполняет указания того, кто сделал ей инъекцию, — сказал Зуев. — Волюнтофаг — это препарат, полностью подавляющий волю человека. Ей приказали спать — вот она и спит. К счастью, этот препарат не представляет опасности для физического здоровья человека.

— Для физического? — Вита подняла брови. — А для какого же тогда здоровья он представляет опасность?

Зуев беспомощно посмотрел на Калинова.

— Видишь ли, Вита… — Калинов подошел к жене и взял ее за руку. — Если бы ей, скажем, приказали сойти с ума, она бы не сумела избежать этого.

Вита сунула кулак в рот и прикусила костяшки пальцев.