Воробышек - Олли Ро

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Егор… Как хорошо ты знаешь Вениамина?

- Мы живем вместе двенадцать лет. Он забрал меня из детского дома. Воспитал, как собственного сына. Дал мне все.

- Это я уже слышала. И я не о том говорю. Насколько хорошо ты осведомлен о его прошлом, его настоящем, о его травме? И вообще, почему ты попросился именно к нему?

- В смысле попросился?

- Вениамин мне рассказывал, что взял тебя из детского дома только потому, что ты сам попросился.

- Да? – искренне удивился я, - Я такого не помню.

- А что ты помнишь? Из раннего детства? Того, что провел рядом с Гусем?

- К чему эти вопросы, Ева? Вообще-то планировалось, что это ты будешь отвечать на мои.

- Я и отвечаю… Просто пытаюсь понять для себя кое-что… Так что ты знаешь о его травме?

- Во время боевых действий он получил осколочное ранение в голову, но быстро оправился. Ничего серьезного.

- И все?

- Ева, говори как есть, не надо этих наводящих вопросов.

- Егор, помимо травмы головы, у Вениамина было осколочное ранение в пах. Честно тебе скажу, тем, что осталось в его штанах, нельзя лишить девственности.

- То есть? – это же не может быть то, о чем я подумал? Ведь, нет? – Хочешь сказать, мой отец импотент?

- Он тебе не отец, не забывай об этом. Никогда.

- Он мне отец! Он дал мне все! – отчего-то я испытал чувство глубокой обиды. Как бы там ни было, Вениамин действительно вырастил меня. Благодаря ему я не скитался по детским домам и приютам, не спился, не стал наркоманом или преступником. Я жил в чистом теплом доме, окруженный заботой. Получал хорошее образование. Да, пусть основная часть жизни прошла в кадетском корпусе за сотни километров, но я никогда не чувствовал себя сиротой. У меня был дом, куда я с радостью возвращался. Была семья.

- А почему он дал это все именно тебе? Потому что маленький Егорка попросился жить к незнакомому дяде? Или потому, что мучило чувство вины?

- Что за бред?

- Ой ли?!

- Да что ты вообще можешь знать, чтобы так говорить?

- Я знаю очень многое, Егор. И даже больше, чем ты.

- И что же, например?

Атмосфера между нами стремительно накалялась. От былой расслабленности и нежности не осталось и следа. В воздухе буквально осязалось нарастающее электричество. Еще немного – начнет искрить.

Ева собиралась с мыслями, глядя в сторону. Я пытался успокоиться, глубоко вдыхая озоновый воздух.

Мы злились, но при этом ни на миллиметр физически друг от друга не отодвинулись. Словно мы были элементами замкнутой электроцепи.

- Я знаю, что твою маму убили. И знаю, как… - первой начала Ева. - Знаю, как убили твоего отца. Знаю, что Вениамин занял должность, предназначавшуюся ему, – откуда подобные факты известны обычной, сбежавшей из дома девчонке, если этого не знал даже я? – Знаю, при каких обстоятельствах пропала твоя сестра… И твоя подруга… А еще, Егор, я знаю, что у Вениамина есть серьезные психические проблемы…

- Кто ты такая? – торопливо перебиваю, потому что начинаю чувствовать себя несмышленым ребенком. Все она обо всех знает. Многое ей известно. - Откуда ты вообще взялась, Ева?

Молчит.

На мой вопрос отвечать не торопится.

- Не это сейчас главное…

- Позволь мне самому решать, что сейчас для меня главное! Я спросил, кто ты такая?

- Боюсь, что не могу пока полностью удовлетворить твой интерес, Егор. Но это и в самом деле сейчас не важно.

- Ты шпион, – не спрашиваю, утверждаю. Таким тоном, что отрицать бесполезно.

Немного поколебавшись, Ева коротко согласно кивает.

- Мой отец – участвует в работорговле, так. Шелковый Этап проходит через нашу таможню. – Опять же не спрашиваю. Это подозрение закралось давно. Однако, получать ему подтверждение все равно оказалось больно.

А подтверждение я получаю, когда Ева утвердительно кивает.

- Я должна была пройти по этапу, чтобы понять кто, каким образом и в каком количестве. То, что я оказалась здесь, в этом доме, рядом с тобой – всего лишь случайность.

Сука, случайность…

- Все узнала и поняла?

- Девушек вывозят в цинковых гробах с каждой крупной экспортной партией. Предположительно ближайшая отправка – четырнадцатого июля в Польшу. Но это не точно. Вениамин умен и скрытен. Лишнего никогда не сболтнет. – Ева немного тушуется, глядя мне в глаза, а потом все же выдает, - Мне нужен его компьютер, Егор.

И я уже понимаю, о чем будет ее следующая просьба, но не знаю, готов ли к решению подобного вопроса.

Одно дело – позволить людям выполнять свою работу, а другое – помогать посадить за решетку одного из главных людей в своей жизни.

- Я не прошу помогать мне, Егор, - словно прочла мои мысли Ева, - Я прошу не мешать. Просто сделать вид, что ни о чем не догадываешься. В идеале, лучше куда-нибудь уехать, чтобы все предстоящие разборки не так сильно тебя зацепили.

- Бежать, как крыса… Вот это уж вряд ли, Ева.

И вновь повисло тяжелое молчание. Каждый размышлял о своем. Не знаю, что за мысли царили у сидящей на моих коленях девчонки, но я … Я ощущал себя Павликом Морозовым. Потому что не мог не признать, что в своей голове по большому счету я уже предал отца. И уже испытываю чувство вины. Хотя, если Вениамин и в самом деле замешан в работорговле, его ни в коем случае не оправдывает ни один прочий хороший поступок. В том числе мое усыновление.

- Его вина… Есть доказательства причастности? Улики? Какие-то документы или записи разговоров? – задаю прямо интересующий меня вопрос.

- Честно скажу, прямых доказательств нет. Но могут быть, если я проверю его кабинет и компьютер… Сейф… Это надо сделать срочно, Егор. Времени практически не осталось. Надо подтвердить точную дату.

Я молчал. Охватило нелепое чувство, что как только я открою рот и соглашусь с ней сотрудничать, прямо среди ясного неба возникнет шаровая молния и поразит меня в то же мгновение.

А Ева, чувствуя мои колебания, продолжала давить.