Реваншист - Анатолий Дроздов

Москва меня не беспокоила. В первое время я чуть ли не каждый день ждал звонка, но его все не было. Наконец мне это надоело, и я махнул рукой. Концевой с Долгих могли передумать и отказаться о замысла, оценив его сложность. В конце концов, мне ничего не обещали. Ну, и ладно. Переживем.

Осенью в газетах промелькнуло сообщение: Долгих освобожден от должности секретаря ЦК в связи с переходом на другую работу. На какую, стало известно вскоре. Владимира Ивановича избрали первым заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР. Его предшественника, Кузнецова, наконец-то выправили на пенсию. Ну, так за 80 человеку, наработался. Трижды исполнял обязанности председателя Президиума — после смерти Брежнева, Андропова и Черненко. В пору в книгу Гиннеса вносить. Когда в 1985 году партийная клика делила власть, должность председателя Президиума отошла к Андрею Андреевичу Громыко. «Мистеру „нет“», как звали его за рубежом, сейчас 77. Жить ему осталось чуть более двух лет. На его фоне 62-летний Долгих кажется юношей. Понятно, что все работа ляжет на плечи Владимира Ивановича, и он этим воспользуется. В том времени, насколько я помнил, первым заместителем Громыко стал Демичев. Тоже секретарь ЦК по промышленности и кандидат в члены Политбюро. На какие пружины нажал Владимир Иванович, чтобы изменить расклад, я не представлял, но ход оценил. Верховный Совет по Конституции — высший орган власти в стране. Издает указы, имеющие силу закона, может объявить войну или ввести военное положение. Это сейчас всем заправляет КПСС, а ее генсек уже нацелился на кресло председателя Президиума. Думает, как Громыко сковырнуть. Долгих он считает не опасным. Пусть и дальше так и думает.

Я насторожился, но ничего не происходило. Шел месяц, другой, третий… Страна отметила Первомай, пережила лето, затем посмотрела по телевизору парад на Красной Площади по случаю 70-летия Октябрьской революции. Звонок раздался в конце ноября.

— Твой самолет через два часа, — сказал Концевой. — Билет заказан. Не опоздай.

— А что так долго? — не удержался я.

— Скоро только кошки плодятся, — вздохнул генерал. — И без того еле успели. Поспешай, Сергей! Дел невпроворот.

— Буду, — сказал я и положил трубку. Началось, значит. Странно, но я был на удивление спокоен. Даже рад. Хотя переворот мог кончиться плохо. В случае удачи результат тоже не известен. Но я хотя бы попытаюсь изменить известную мне историю. В той жизни у меня такой возможности не было.

* * *

В актовом зале Центрального телевидения в Останкино было шумно. Собравшиеся руководители редакций и ведущие журналисты горячо обсуждали последние новости. Те ошеломляли. Еще вчера программа «Время» сообщила об отбытии генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева и его супруги в зарубежную поездку. На протокольных кадрах Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна прощались у трапа самолета с провожавших их товарищами. А утром грянуло. Диктор Анна Шатилова с каменным выражением лица зачитала сообщение о переходе власти страны в руки никому неизвестного Государственного комитета по чрезвычайному положению, сокращенно — ГКЧП. Одновременно это самое положение в стране и вводилось — указом Президиума Верховного Совета СССР. Временно, до созыва чрезвычайной сессии Верховного Совета. Граждан страны призывали не поддаваться на провокации и заниматься созидательным трудом. Одновременно сообщалось о перестановках в руководстве страны. Свои посты потеряли председатель КГБ Чебриков, министры внутренних дел Власов и обороны — Язов. Их сменили как известные журналистам, так и совершенно незнакомые люди. К числу последних, например, принадлежал новый председатель КГБ генерал Концевой. А вот генерала Варенникова, возглавившего министерство обороны, многие журналисты знали.

Обсуждалась и внезапная болезнь Председателя Президиума Верховного Совета Громыко. Указы, вводившие в стране чрезвычайное положение, и о назначении новых руководителей подписал его первый заместитель Долгих. Журналисты-международники в разговорах между собой понимающе щурились: болезнь «дипломатическая». Но более всего поражало сообщение о роспуске КПСС. Если отставками и назначениями, пусть даже внезапными, удивить журналистов трудно — и не такое видели, то ликвидация «руководящей и направляющей силы» бросала в оторопь. Среди документов, зачитанных диктором, было и заявление ГКЧП по этому поводу. В нем каждое слово било, что называется, под дых. «Некогда передовой отряд советского общества превратился в паразитическую прослойку, живущую исключительно для себя…» «Они построили себе роскошные дачи, создали распределители, куда поставляются специально изготовленные для них продукты питания. В то время как во многих городах люди не в состоянии купить детям молока…» «Если сыновья Сталина защищали страну, и один из них даже отдал за нее жизнь, то отпрыски современных руководителей не знают, как надевать сапоги. В их представлении защищать Отечество должен кто-то другой…» В сообщении говорилось о новой даче Горбачева в Форосе, называлась сумма, в которую она обойдется стране. От цифры дух захватывало: 880 миллионов рублей! Да за эти деньги жилой микрорайон можно построить — и не один. Сообщалось о количестве нарядов, пошитых для Раисы Максимовны в специальном ателье в период пребывания ее мужа в должности генерального секретаря, приводилась сумма потраченных ею на драгоценности денег. И то и другое ужасало. В заключение шел однозначный вывод: «КПСС и ее руководство утратили доверие народа. В ряде республик партийный билет, как и должность, давно можно купить. В сегодняшней ситуации сохранение этой паразитической структуры с ее морально разложившимся руководством представляет опасность для страны».

Собравшие в зале прекрасно осознавали: все, что сказано в этом заявлении, правда. Но, с другой стороны, так было всегда. Или, по крайней мере, в последние десятилетия. Как же без партии?

Журналисты, успевшие проехаться по улицам Москвы, делились впечатлениями. Государственные учреждения взяты под усиленную охрану внутренними войсками. Кое-кто разглядел за решетчатыми оградами силуэты БТР. Кто-то произнес слово «путч». Оно вылетело и запорхало по залу.

Наконец открылась боковая дверь, и в зал вошли три человека. Двоих из них сразу узнали. Председатель Гостелерадио СССР Аксенов и генеральный директор Центрального телевидения Шабанов. А вот третий человек аудитории был незнаком. Молодой мужчина лет тридцати пяти, стройный и подтянутый. И одет он был не в костюм с галстуком, как другие, а в серый пуловер с воротником-стойкой. Верхняя пуговица пуловера расстегнута, виднеется воротник голубой рубашки. Еще на госте были синие джинсы и коричневые ботинки. Странный наряд для такого собрания.

Аудитория притихла. Троица прошла к сцене и расселась за приготовленным для них столом. При этом незнакомец с улыбкой посмотрел на растревоженный зал. Аксенов встал, и собравшиеся притихли.

— Здравствуйте, товарищи! — произнес председатель Гостелерадио. — Думаю, вы в курсе последних событий. Многие теряются в догадках: как нам теперь работать? Мы попросили разъяснения у Государственного комитета по чрезвычайному положению. Он прислал своего представителя. Позвольте представить: Сергей Александрович Девойно.