Он спас Сталина - Анатолий Терещенко

При анализе выданных арестованной агентурой вместе с Марией Пиотух адресов явочных квартир было установлено, что одна из них принадлежит ксендзу Греневскому. Его дома не оказалось, поэтому в его квартире чекисты устроили засаду…

Через несколько часов после укрытия в ней оперативных работников в дверь позвонили. Вошел неизвестный молодой человек высокого роста. Во время его задержания и ему… удалось убежать, но на сей раз недалеко. Во время погони он стал отстреливаться и был смертельно ранен. При личном осмотре трупа в кармане пиджака чекисты нашли удостоверение личности на имя Гржимало, согласно которому он являлся служащим броневых частей Московского военного округа (МВО).

Кроме военного удостоверения было обнаружено свидетельство о принадлежности его к Московскому охотничьему обществу. На отдельном листке имелся полный список его членов из числа охотников-любителей, среди которых значилась и фамилия… Добржинский.

Поиск сбежавшего резидента теперь стал более предметным. После получения таких данных задержание сбежавшего было делом времени. Так и получилось, на квартире одного из членов правления охотничьего коллектива он был вторично задержан. На этот раз Добржинского, зная о его способности выходить через окна, охраняли более надежно, кроме того, для подстраховки на его запястья одели наручники. Вскоре поляка доставили на Лубянку во внутреннюю тюрьму…

На допросе выяснилось, что он служит политруком на курсах броневых частей и одновременно является членом Польской партии социалистов (ППС). Вместе с тем он рассказал, что углубленно изучает марксистскую теорию, посещает большевистские митинги и манифестации, знаком с некоторыми партийными функционерами из РКП(б). Потом поляк внезапно замкнулся и наотрез отказался давать какие бы то ни было показания.

После чего с Добржинским стал предметно «работать» сам Артузов. На допросах он больше говорил сам, чем допрашиваемый. Протоколов не вел. Создавалось впечатление, что он выстраивает отношения с ним на равных. Однако чекист, как тонкий психолог, методом убеждения постепенно склонял задержанного к даче откровенных сведений о своей преступной деятельности. Артузов обратил внимание на то, что Добржинский несколько раз негативно отзывался о руководителе страны — Пилсудском, критиковал установившийся в Польше тоталитарный политический режим, положительно оценивал реальные шаги, предпринимаемые Лениным по нормализации польско-советских отношений. Показания Добржинского позволили военному контрразведчику поверить в искренность мировоззренческих взглядов задержанного и осуществить в дальнейшем его перевербовку.

— Все это очень интересно, — перебил поляка Артузов, — но это все прошлые дела. Нас интересуют события здесь, в Москве, в частности, конкретные нелегальные резидентуры, наиболее ценные агенты, особенно из числа советских граждан, методы и пути вербовки осведомителей в столице, на территории России…

Артузов настолько убедительно построил свою беседу, что поляк медленно, как весенний тюльпан, стал раскрываться, согласившись перейти на сторону советской власти. Правда, Добржинский заявил чекисту, что готов принять его предложение, но с одним только условием.

— Каким же? — спросил удивленный такой неожиданной и откровенной наглостью Артузов.

— Прошу задержанных или оставшихся на свободе моих людей, работавших на резидентуру по идейным соображениям, не репрессировать, не расстреливать, несмотря на военное время. Это мое главное и единственное условие.

— Вы сами понимаете, что такие гарантии сразу я вам дать не смогу. Это решается высшим руководством. Вы согласны с моим доводом?

— Согласен…

Артузов посмотрел на Добржинского и подумал: «Если люди терпят разговоры о своих пороках — это лучший признак того, что они исправляются, а забота о своих «заблудших овцах» характеризует их порядочными натурами».

Через несколько дней контрразведчик от имени руководства ВЧК гарантировал выполнение этой просьбы. Добржинский еще больше разоткровенничался. Он признался, что в действительности является главным резидентом польской разведки в Советской России, и назвал имя другого резидента, действовавшего в Петрограде, Виктора Стацкевича. По его мнению, он работает на 2-й отдел польского генштаба — военную разведку.

Под негласным сопровождением чекистов Артузов с Добржинским выехали в Петроград и вышли на коллегу последнего — второго польского резидента. В результате так же умно построенной беседы военным контрразведчиком и этот поляк повел себя сразу же откровенно и, исходя из идейных мотивов, согласился прекратить подрывную работу против Советской России.

Надо заметить, что весь ход операции находился на контроле у высшего руководства ВЧК. Проверочные мероприятия были настолько масштабные, что о ходе операции и путях ее возможной реализации Дзержинский докладывал Ленину. Председатель Совнаркома полностью одобрил ее замысел.

Арестованным разведчикам было обещано, что все их негласные помощники, сотрудничавшие с ними по патриотическим убеждениям, будут отпущены в Польшу, а платные агенты — преданы суду.

К концу июля 1920 года Особый отдел ВЧК арестовал более десяти тайных агентов польской разведки. Свое слово Дзержинский сдержал: после окончания следствия поляков доставили на Западный фронт и переправили на родину.

Как известно, в это время шли жаркие бои на польско-советском фронте. Красная армия отступала под натиском быстропополненных личным составом и хорошо вооруженных за счет средств США и других стран Антанты польских войск.

Именно в этот грозный час, наступивший для молодой Советской республики, Артузов еще раз решил рискнуть: Добржинского и Стацкевича он включил в оперативную группу, которая направлялась на Западный фронт. Это был рискованный, хотя и оперативно оправданный шаг, потому что строился на психологически выверенных посылах и доверии.

Цель этой группы заключалась в следующем: оказать действенную помощь армейским контрразведчикам в ликвидации подпольных звеньев уже известной «Польской организации войсковой». Ее агентура подрывала войсковые эшелоны Красной армии, убивала командиров и политработников, доводила дезинформацию до нашего командования, вела разведку в полосе боевых действий фронта и прочее.

Интересно заметить, что в списках оперативной группы Добржинский значился в должности сотрудника для особых поручений Особого отдела ВЧК под фамилией Сосновский. Этот псевдоним, как партийная кличка у революционеров, закрепился за ним на всю последующую жизнь.

Прибыв на Западный фронт, Сосновский стал изучать контингент из числа польских военнопленных, находящихся в следственных изоляторах и фильтрационных лагерях. Наиболее лояльно настроенных к советской власти задержанных и пленных он отбирал.

Таким образом, он постепенно сколотил небольшую боевую группу, перед которой была поставлена задача — проникнуть в конкретную диверсионно-террористическую организацию. По данным разведки Красной армии, именно эта организация готовила покушение на жизнь командующего Западным фронтом Тухачевского.