Он спас Сталина - Анатолий Терещенко

Страдали ли в те годы невиновные? Да, как и страдают до сих пор в России и других странах. В благополучных США, например «ошибка правосудия» составляет около 5 % осужденных. Это официальные данные, основанные на признании самих американских судей. Это означает, что в тюрьмах самой «демократичной» страны в настоящее время на нарах безвинно валяется свыше ста тысяч человек.

Адвокаты и правозащитники называют цифру в три раза больше. А сколько таких будет через десять, двадцать, тридцать лет? Значит ли это, что человечеству надо отказаться от правосудия? В любом обществе судебные ошибки — неизбежное зло, которого никак не удается избежать. Из того, что при хирургических операциях умирает определенный процент больных, не следует то, что операции надо вовсе отменить.

По сообщению одного из руководителей реабилитационной комиссии при Хрущеве, направленному 17 октября 1956 года в ЦК КПСС, рассмотрены дела на 176 325 человек, из которых 100 139 были освобождены, а 42 016 гражданам снижены сроки наказания. Из числа осужденных за политические преступления на свободу вышли 50 944 человека. В итоге получилось, что количество реабилитированных «политических» — 50 944 практически равно количеству реабилитированных уголовников: 100 139 — 50 944 = 49 195, то есть нет никакого перекоса в несправедливом осуждении политических преступников. Интересный факт, не правда ли?

И все это несмотря на неприкрытое давление хрущевского руководства. Следует отметить и интересное выражение «снижены сроки наказания», то есть выпущены люди виновные, но тем не менее несправедливо наказанные. Сейчас они тоже учитываются как «несправедливо пострадавшие при репрессиях».

Ельцинский генпрокурор Казанник, не без помощи которого Ельцин, или Эльцин, стал позором и дирижером окаянных девяностых России, рассматривавший дела осужденных, публично заявил, что «…во времена Сталина законность не нарушалась». Он имел в виду — в тех масштабах, о которых безумствуют либералы. Но это не говорит о том, что репрессий не было вовсе. Они были, но их цифры чудовищно преувеличены разношерстной компанией клеветников Советской России.

Личности Сталина посвящены многочисленные книги. Образ его растиражирован в картинах, фотографиях и кинофильмах. При жизни о нем писали в основном в восторженных тонах. Даже его идейные противники отзывались о нем с глубоким уважением. После его смерти многие из тех, кто безудержно и гласно его восхвалял, занимая высокие посты, столь же яростно принялся его хулить и поносить, обвиняя во многих тяжких преступлениях.

Выходит, они лицемерили, лгали ради собственной выгоды, ради своей карьеры? Но в таком случае можно ли верить таким людям? Не разумнее ли отбросить их мнение и в одном, и в другом случае? И искать не правду, потому что их две, а середину двух правд — истину.

* * *

Так уж заведено у политиков, а вернее, политиканов, когда что-то не получается с реализацией их программ и планов, они поднимают на дыбу грязное белье прошлого или обещают какие-то «грандиозные загоризонтные подвижки» на перспективу, завернутые в красивые фантики обещаний, четко понимая невозможность их осуществления.

Государственные люди, пусть ошибаясь, греша и спотыкаясь, вытягивают страну, оказавшуюся на краю пропасти, и дают людям спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Не обязательно это российские цари и вожди.

И все же, коль заговорили мы о репрессиях, приведу рассуждения и слова Александра Елисеева из его книги «1937. Вся правда о «сталинских репрессиях». В частности, он писал:

«В свое время я сильно удивлялся тому, что наши либеральные и демократические обличители коммунизма основной огонь своей критики направляли и направляют именно против Сталина. Ленину, конечно, тоже достается, но не очень сильно. Главный демон — именно Сталин.

Помнится, как в середине 90-х годов ГА. Зюганов решил процитировать отрывок из сталинской речи на XIX съезде. Так гневу телеобозревателя Евгения Киселева не было предела. Дескать, вот наконец-то Зюганов окончательно показал свое тоталитарное лицо. Но всякие культовые ритуалы коммунистов, связанные с Лениным, Киселева и ему подобных не раздражали. А скорее забавляли.

Как же так?

Ведь именно Ленин был основателем «советской» большевистской системы. И он был гораздо жестче Сталина. При нем погибло намного больше людей. Почему же большая часть шишек достается Сталину?

Все очень просто.

Сталин выволок на своем хребте великую державу и сделал ее сверхдержавой. А либералам нужно, чтобы Россия стала всего лишь частью Запада, войдя туда на правах прилежной ученицы. Вот они и не могут простить Сталину изменения траектории России в конце двадцатых и середины тридцатых годов. Проживи

Ленин чуть подольше или приди к власти какой-нибудь действительно «верный ленинец», страна бы просто не выдержала груза коммунистической утопии. Она бы сломалась, а «добрые» дяденьки с Запада подобрали осколки и склеили что-нибудь нужное себе. Вроде ночного горшка…»

И вот, читая на даче старые журналы «Итоги», автор в номере от 1 февраля 2005 года обратил внимание на интервью, взятое Андреем Ванденко у маститого режиссера либерального толка Павла Лунгина. Последний откровенно говорит, что Россия — особый организм, который с успехом переварил царизм, потом социализм с тоталитаризмом, а сейчас плотно занялся капитализмом. Дальше продолжая мысли о России, он утверждал, что Гоголь увидел в Чичикове лицо русского капитализма и… испугался. Николай Васильевич, должно быть, осознал: европейскость России с ее разговорами на французском, дамскими салонами и губернским устройством носит внешний характер.

В действительности же эта территория с оврагами, болотами и деревнями, населенными умершими мужиками и бабами, по-прежнему остается ничьей, а значит, ее вполне могут завоевать и черт, и дьявол…

А почему не положительные персонажи?

Сталин рассматривал и революцию, и государство, образованное после нее, сточки зрения диалектики, науки о развитии с коррективами дальнейшего курса и радикальными конституционными поправками.

В своей философской книге «Народная монархия» белоэмигрант Иван Солоневич (1891–1953), словно отвечая на вопрос виновности интеллигенции во внутрипартийной драке, писал, что «русская интеллигенция, традиционно «оторванная от народа», предлагает этому народу программы, совершенно оторванные от веяной русской действительности — и прошлой, и настоящей.

Эта же интеллигенция дала нам картину и прошлого, и настоящего России, совершенно оторванную от всякой реальности русской жизни, — и оптимистической, и пессимистической.

Именно поэтому русская общественная мысль шатается из стороны в сторону так, как не шатается никакая иная общественная мысль в мире: от утопических идей второго крепостного права до столь же утопических пережитков первого.

Коммунистическая революция в России является логическим результатом оторванности интеллигенции от народа, неумения интеллигенции найти с ним общий язык и общие интересы, нежелание интеллигенции рассматривать себя как слой, подчиненный основным линиям развития русской истории, а не как кооператив изобретателей, наперебой предлагающих русскому народу украденные у нерусской философии патенты полного переустройства и перевоспитания тысячелетней государственности».