Полчаса до весны - Юлия Шолох

Любой из них данной суммы не хватило бы даже на помаду.

После скандальной выходки Алехо и размещенных в сети роликов, Лиза собрала Кветкины вещи, включая телефон, и отдала сумку прибывшему курьеру, а потом заперлась дома и несколько суток потратила на свою выпускную работу.

Оказалось, что цифры – это довольно занятная, сложная и увлекательная субстанция, способная организовать безупречную форму, и, в отличие от распространенного мнения, работа бухгалтера совсем не так проста, и даже наоборот, только умный и усидчивый человек способен создать идеальную, четко и бесперебойно работающую систему. Пришлось признать, что выбранная профессия нравится ей гораздо больше, чем казалось вначале.

А еще она очень хорошо отвлекала от посторонних мыслей.

Лиза следила за академическими новостями по сети, потому что не выходила из комнаты даже в столовую. На третий день пришла Малия и принесла ей довольно крупную сумму денег и оплаченный талон, по которому можно заказать продукты с доставкой. Коста раскошелился. Впервые за год изволил выделить денег.

Хотя он не должен был. Если уж сама, то все сама.

Лиза целыми днями остервенело считала цифры, радуясь, когда удавалось найти ошибку или неточность, и тут же бросая весь резерв сил на ее уничтожение. На заднем фоне проходили другие известия – на Алехо написали несколько жалоб, но скандал быстро замяли, сделав ему громкий, но безобидный выговор, и все умолкло. Заявление в полицию вообще отказались принимать, так как факта принуждения зафиксировано не было, а без данного факта отсутствует состав преступления. Джустин заплатила большие деньги, чтобы ролики убрали из сети, но Алехо продолжал периодически выкладывать новые копии оригинала, который хранил у себя. Поговаривали, к нему лично приезжал отец Джустин, собираясь поговорить о дочери, но не застал дома. Тогда отец обратился к отцу Алехо и даже о чем-то с ним договорился, но ролики из сети так и не пропали.

Со временем история стала звучать не так сногсшибательно.

Тогда же Кветку перевели в какую-то частную клинику и разрешили звонить по телефону, однако в сеть выходить не позволяли. Единственное исключение – день рождения Кветки, когда ей подарили целых пять минут видеосвязи. Впрочем, разговора не вышло – сложно обмениваться секретами и переживаниями под пристальным взглядом медсестры. Они только улыбнулись друг другу и попрощались. Итого, Лиза вскоре снова оказалась в полной изоляции.

И однажды поняла, что баланс сведен, выпускная работа проделана идеально, ну просто не за что зацепиться, и больше ничего не останавливает поток мыслей, от которых так сильно хочется сбежать.

Он ее брат. Родной брат.

Утром Лиза сгребла все со стола на пол, расстелила кусок ватмана и взяла в руки акварель, которая сохла в чемодане уже очень давно.

Пушистая трава, расцвеченная пятнышками диких цветов. Серебристые тени от тонких деревьев. Забор из кривых жердей. Мятный запах – она растет по ту сторону.

Конечно, Синичка изобразила любимое место своего детства – загон для лошадей, к которому можно незаметно подкрасться и любоваться ими бесконечно.

Самих лошадей она оставила в памяти, не перенося на бумагу. Однако несколько часов с кистью в руке сделали то, для чего были предназначены. Решение принято.

Он ее родной брат?

Это невероятно, но возможно. И надо выяснить, так ли обстоят дела на самом деле. Она переживет, если это окажется правдой, да, будет тяжело, сложно и долго, но, по крайне мере, разочарование в Косте пройдет. Она, конечно, не изменит своих планов и все равно добьется самостоятельности, но хотя бы исчезнут беспрестанно грызущие черви сомнения и боли.

Решившись, Лиза больше не стала останавливаться, а перешла прямо к делу.

Малия немало удивилась ее приходу. А потом обрадовалась.

– Я хочу написать твой портрет, – с порога заявила Лиза, не желая слушать свою очнувшуюся совесть, которая укоряла за все те разы, когда Малия получала в ответ на свою чистую радость только равнодушие.

– Хорошо.

Синичка усадила потенциальную сестру на кухонный стул, разложила на столе бумагу и карандаши, а рядом поставила зеркало. Свой автопортрет она принесла с собой и сейчас постаралась отвлечься от того, что ей жутко не нравилось выражение своего нарисованного лица. Какая-то удивительная стерва на нем изображена, ну просто энциклопедическая! Ладно, с этим вопросом можно разобраться позже, сейчас нужно выяснить совсем другое.

Хорошо, начинаем.

Подбородок. Лиза легко водила карандашом по ватману, оставляя еле заметный след, потом уточняла линию, выделяя главные участки более жирным. Подбородок прямой.

Как у нее.

Так, форма лица, щеки. Несколько взглядов на Малию и несколько плавных движений – контур лица другой, более округлый, мягкий. Щеки тоже другие, почти плоские.

И глаза иные, более узкие, посажены не так глубоко, ближе к вискам. Другие.

А вот нос…

Сверяясь с зеркалом и автопортретом, Лиза создавала карандашный портрет Малии, вместе с белой бумагой зачеркивая острым карандашом свои собственные сомнения. Когда примерно через час набросок был готов, Лиза медленно, с усилием отвела руку в сторону и осталась сидеть с опущенными глазами, а перед ней лежали черно-белые изображения двух девушек, чьи общие черты выделялись более темным тоном. И их количество не позволяло обмануться в очевидном.

– Ты все? – тем временем поинтересовалась Малия.

– Да.

– Я посмотрю?

Лиза не успела ответить, да и не хотела, честно говоря. Тогда магичка подошла к столу и заглянула через ее плечо.

– Что это? – тут же спросила Малия с жутким любопытством.

У Синички не было ни малейшего желания врать, обеляя чужие ошибки, или кого-то покрывать, а тем более заботиться о чужих проблемах, муках совести, удобствах и прочей ерунде.

– Что видишь, – сухо ответила она.

Малия осторожно положила руку на край рисунка с изображением Лизиного лица, а потом вторую – на свое. Наклонилась, несколько раз переведя взгляд с одной картинки на другую.

– Я знала… Я так и знала, – прошептала она.

– Откуда?

Малия улыбнулась совсем необычной для нее, взрослой, слегка снисходительной улыбкой.

– Интуиция квартов, дорогая моя сестра, наша общая интуиция.

Впервые в жизни Лиза не смогла выдержать ее взгляда и первой отвела глаза.

– Плевать мне!

Собрав вещи, она прямо с пачкой бумаги в руках выскочила из комнаты Малии и побежала в сторону лестницы.

Надо дойти до конца. Это надо сделать сейчас. Надо.

Подойдя к двери Косты, Лиза передохнула и забарабанила по лаковой поверхности. Открывать ей не собирались. Она крепко сжала зубы и застучала снова.