Полчаса до весны - Юлия Шолох

– Я понимаю.

– Еще вариант, еще более невыгодный – завязать воспроизводство себе подобных только между расами. Этот вариант не сможет гарантировать равенства – просто сильнейшие будут использовать людских женщин, к примеру, как суррогатных матерей, и наоборот.

– Я понял, вопрос в другом. Если есть один метод, значит, можно создать и другой. Вы наверняка искали и более подходящий для всех нас путь.

– Да.

– И не нашли?

– Нет. Но я близко.

Алехо впервые улыбнулся. Потом встал, возвышаясь не только за счет роста, но и за счет какой-то излучаемой, негасимой уверенности, своеобразного света – ауры лидера, которую мечтал зажечь в нем отец. Что же, его усилия не остались бесплодными, какая ирония!

– Вы найдете. Я зайду к вам снова.

Господин Тувэ смотрел, как этот странный молодой человек, на котором он практически поставил крест, как на пустом, неисправимом и потерянном члене общества, вдруг удивил не только его, а и похоже самого себя.

– Алехо.

Тот остановился.

– Ты делаешь это все ради нее? Ради этой маленькой девочки с глазами, устремленными к небу? Мне хотелось бы знать мотивы, толкающие на подвиги, ведь ты не последний мой ученик. Расширь мой опыт. Ради чего?

– Ради людей, имеющих не меньше нас права жить, как им взбредет в голову.

– Тогда еще вопрос, – поспешно добавил преподаватель и уронил, тяжело и крайне важно. – Ты не забудешь про меня, когда власть будет в твоих руках?

Алехо открыл рот, чтобы сказать – он не собирается в Совет, не собирается обличать себя властью и заниматься политикой, руководить обществом, квартами и забитыми людьми, сколько бы влияния это руководство не прибавляло.

И вдруг понял, что господин Тувэ говорит совсем не о той власти, которую сулил отец.

Алехо стиснул зубы и сдержал непроизвольную дрожь страха, которая охватывала его при мысли о выбранном пути и потом долго не отпускала. Вероятно, и не отпустит. И хорошо. Не боятся только глупцы, к этой категории Алехо не относился.

– Я не забуду, – твердо пообещал он.

Кветка вернулась в академию, когда до выпускного дня оставалась неделя. Крошечный промежуток времени, если подумать. Выпускной проект она, правда, доделала, еще в стационаре, потому что все равно в больнице больше нечем было заняться. Но дело не в проекте.

Дело в кварте, от которого через неделю будет отделять слишком много препятствий, чтобы пытаться преодолеть их в здравом уме. Значит, впереди четыре дня зачетов, два дня отдыха и потом главный день – выпускной, после которого она обретет не свободу, как Лиза, а одиночество.

Так страшно, как будто конца света ждешь.

Кветка постучала в дверь своей комнаты, потому что ключи остались в домашней сумке. Лиза быстро открыла, и ее улыбка засверкала, засияла радостью, как огни светомузыки.

– Наконец-то.

Они даже обнялись, как будто сто лет не виделись. С какой-то стороны так и было.

Кветка не стала разбирать и раскладывать по местам вещи, а только разулась, расчесалась перед зеркалом и сразу собралась уходить. Лиза покачала головой, перегораживая дорогу.

– Стой.

Потом порылась в своей сумке, выуживая телефон.

– Он сказал, чтобы ты не выходила на улицу одна, а как приедешь, позвонила. Записывай номер.

Кветка не стала спорить, быстро набрала номер на своем телефоне и сразу нажала вызов.

– А мне… пора идти к Малии, у нее, знаешь ли, в последнее время хорошо кормят, – неожиданно заявила Лиза, неловко отвела глаза и почти сразу же сбежала. Как ни печально признавать, ее уход остался незамеченным.

– Да, – раздался в трубке до боли знакомый голос.

Алехо ни разу не приезжал ее навестить, не писал, не звонил, но Кветка знала, что раз дела обстоят именно так, значит, тому есть причина. Она верила ему, неважно, хотела верить или нет.

– Алехо…

И судорожный вздох.

– Это ты.

– Да. Я дома.

– Сейчас буду.

Кварт сразу отключился. Кветка осталась стоять посреди коридора с зажатой в руке трубкой, издающей равномерные гудки. И что сейчас делать? Как не паниковать? Броситься в срочном порядке наводить марафет или печь сладкие булочки, или драить пол, в общем, хоть к чему-то приложить руки?

И снова иррациональный страх. Кветка столько раз в жизни боялась, постоянно, беспричинно, что страх, казалось, прилип к ней навечно.

В данный момент она боялась, что Алехо не придет. Что он выйдет из дома и встретит нечто более интересное, разговорится с кем-то или просто засмотрится по сторонам, и это нехитрое занятие окажется более важным, чем встреча с ней.

Но вскоре дверь задрожала от стука, а после отворилась, потому что Лиза ее не заперла.

Кветка задрала голову, смотря на Алехо. Все такой же напряженный и неухоженный. Без модных линз, в пыльных ботинках и старом свитере. Тени усталости под глазами, но решительный и слегка задумчивый взгляд. Идеальный кварт. Как она безумно скучала! Понимала, конечно, что прав особых скучать у нее нет, а что тут непонятного? Но не могла забыть тот вечер, когда он искал утешения, уткнувшись лицом в ее коленки. И уж тем более невозможно забыть его шепота и прикосновений, когда он пытался выведать, что произошло в вечер избиения.

Сейчас правильно было бы хорошенько подумать, все взвесить, напомнить себе, наконец, что общего будущего у них нет и не может быть. Стоило разобраться, а только потом принимать единственно верное решение, которое явно намекнет, что ей следует держаться от кварта как можно дальше.

Кветка выпустила телефон, который с глухим стуком упал на пол, подошла к Алехо, а еще через секунду крепко обняла его за талию, прижимаясь щекой к его груди, к мягкому, пропахшему терпким мужским запахом трикотажу.

Он тут же обхватил ее руками поверх спины.

– Спасибо, – прошептала Кветка.

– Я не могу не предупредить, – торопливо и не совсем к месту сказал он.

– О чем?

– Выгодней было бы промолчать, не говорить тебе. Но ведь обман и принуждение – именно то, чего я хочу избежать. Я сразу скажу – то, что сделала Джустин, может повториться, пока ты со мной. Для тебя это опасно.

– Ну и что? Моя жизнь с рождения находится в постоянной опасности. Ты кварт и этого не поймешь, а я человек… Обычный человек, благополучие которого частенько зависит от случая.

– Я не хочу, чтобы тебе было плохо.

Кветка подняла глаза к его лицу. Судя по выражению, он и правда не хотел, так удивительно убедиться, что твои возможные беды кого-то не радуют и не смешат, а даже наоборот – беспокоят.