Назовите как хотите - Рассел Джеймс

Фрэнки тихо сидел и слушал разговор.

Микки сказал:

— У тебя нет выбора, Стречи. А таких денег — тем более. Останешься здесь — загремишь в тюрьму.

— Что никому не поможет, — вздохнула она. И, обернувшись к Фрэнки: — Правда ведь?

Фрэнки поежился:

— О, я уже все прекрасно понял. Что я хочу сказать — то, что у нас с вами общая цель.

— У всех у нас общая цель.

— У кого это — у всех? Вы имеете в виду остальных? Чем эти придурки могут нам пригодиться? Послушайте, когда мы найдем этого чертова Клайва, я на все сто уверен, что всех денег у него нет. Что у него их полно, это точно. По крайней мере, моя сотня у него есть.

— Вы этого хотите?

Фрэнки злобно покосился на них:

— Я хочу все его деньги. До последнего пенни. И еще я хочу вырвать ему глотку. А ты, Стречи, — какую часть его тела хочешь вырвать ты?

Одна из множества американских добродетелей — уважение к личной гигиене, в том числе ближнего своего. Когда они добрались до «Холидей Инн», Фрэнки счел само собой разумеющимся, что Микки и Стречи пожелают воспользоваться его ванной, чтобы принять душ — по очереди, конечно (настолько понимающим он не был). Он самолично провозгласил себя атаманом шайки, заставив сперва Микки сидеть с ним в вестибюле и ждать, пока вымоется Стречи, а затем сидел с ней в ожидании ее приятеля. Сам же Фрэнки не рискнул оставлять парочку наедине, и от водных процедур ему пришлось отказаться. Он с трудом проникался доверием к людям. Потом все трое направились в кафетерий позавтракать — там они взяли свежих фруктов и термос кофе.

Ко времени, когда в кафе появился Линкольн, разговор иссяк и начали сказываться последствия бессонной ночи. Они помахали Линкольну — на случай, если он решил бы сесть за отдельный столик, но он был не в том настроении, чтобы их избегать. Он рысцой подбежал к ним, сияя свежестью, точно очищенный грейпфрут, — еще один американец, не мыслящий начала дня без душа. Он торжественно пожелал Фрэнки доброго утра, обнадеженно подмигнул Стречи и искоса посмотрел на Микки:

— Разрешите к вам присоединиться?

Она выдвинула ему стул:

— Знакомьтесь: Микки Старр.

— Линкольн Дин. Очень приятно, Микки.

— Мне очень жаль слышать про вашу жену.

Линкольн поднял брови:

— А что — про это уже в газетах написали? — Он нервно усмехнулся: — Глобализация, однако, — мир стал как одна большая деревня: все всё знают.

Вступилась Стречи:

— Микки должен был узнать. Он — мой личный консультант.

Линкольн положил себе мюсли.

— Профессионал?

— Еще какой, — вмешался Фрэнки.

Стречи подалась вперед:

— К сожалению, Фрэнки вынужден нас покинуть.

Для Фрэнки это явно было новостью, но Стречи легонько толкнула его под столом и одарила широкой улыбкой:

— А мы с вами, Линкольн, немного поболтаем.

Фрэнки не спешил уходить, и она добавила:

— Нам надо кое-что сверить.

— Ну да, — неохотно согласился Фрэнки. — Вы идете, мистер Старр?

— Нет. Я ведь ее консультант.

Фрэнки раздраженно засопел и поднялся из-за стола.

— Я подожду в вестибюле.

— Спасибо, что сказали.

Линкольн проводил его взглядом.

— Несчастный человек.

Стречи сочувственно улыбнулась:

— Как вы себя чувствуете, Линкольн, — выспались?

— Хуже, чем выгляжу! — Он коротко хохотнул. — А вы?

— Глаз не сомкнула.

Линкольн покосился на Микки с таким видом, точно именно он был этом повинен.

— Когда вы сюда добрались?

— Часа полтора назад.

Ответ успокоил Линкольна.

— Вы поели?

Они кивнули, и Линкольн вновь принялся за мюсли.

— Вот что. — Прожевал он вместе с мюсли. — Я очень рад видеть вас здесь, Стречи.

— Ну да, все ведь думают, что я сбежала под покровом ночи.

Линкольн пожал плечами:

— А какова ваша роль, Микки?

Пока он раздумывал над ответом, Микки с улыбкой поставил свою чашечку кофе на блюдце:

— Друг и доверенное лицо.

Линкольн с минуту раздумывал, потом рассмеялся.

— А что вы думаете о ди Стефано? Он — честен?

Стречи спросила:

— А кто из нас честен?

Линкольн ответил прямо:

— Я. В этом моя беда — я всю жизнь играл по-честному. Черт бы побрал эту честность! — Он рассмеялся, потом увидел, как она на него смотрит, и снова уткнулся в тарелку с мюсли.

— И Глорию вы никогда не обманывали? — спросила она наудачу.

— Ни разу в жизни.

Она выдержала его взгляд и улыбнулась:

— Она вам не звонила?

Линкольн опустил голову.

— Черт, нет. Наверное, еще в постели, — горько усмехнулся он.

— Думаете, объявится?

Он пожал плечами:

— Кто знает? Такого у нас еще не было.

— Ведь, где бы ни была Глория, с ней может быть и Клайв.

Он едва не подавился мюсли.

— Здорово, — прокашлял он. — Подняли настроение, ничего не скажешь.

— Нам надо быть реалистами. — Она нагнулась к нему. — И помогать друг другу.

— Это каким же образом?

— Если Глория позвонит вам — скажете мне? А еще лучше — попробуйте узнать, где она.

— Можно подумать, она скажет.

Микки предложил:

— А вы установите, откуда звонили.

Линкольн пристально посмотрел на него:

— А потом вы нанесете ей визит — так ведь, Микки? Вас для этого пригласили?

Микки неопределенно пожал плечами.

Вдруг Линкольн скривился и заявил:

— Мама мия. Только этого не хватало.

— Чего? — улыбнулась Стречи.

— Да вон, смотрите, кто пришел. Этот недоумок-проповедник.

Все разом обернулись и узрели Эдгара Деларма — тот влетел в ресторан, как бомба. Склонившись над их столиком, он прогремел:

— С врагом разговариваете?

— Чего? — не понял Линкольн.

— Вы преломляете хлеб с женщиной, лишившей вас состояния?