Ядовитые цветы - Анна Берсенева

Арсений вернулся довольно поздно, но Лиза так и не встала с дивана, хотя и не спала. Она просто не могла уснуть, ей по-прежнему казалось, что под веками у нее какие-то крошки, из-за которых не закрываются глаза.

– Как ты себя чувствуешь, Лиза? – спросил Арсений, присев рядом с ней на диван. – Температуры нет? Живот не болит?

К счастью, он не стал особенно ее расспрашивать – наверное, устал на работе. Один поужинал на кухне, полистал немного свои атласы, выписал что-то в тетрадь – и лег рядом с Лизой, потрепав ее по плечу.

– Спи, Лизушка, спи, поздно уже. Все прошло, теперь все будет отлично, мы с тобой будем умнее…

Уснуть она не смогла – ни в эту ночь, ни в следующую. Лиза не знала прежде, что такое бессонница, как она изматывает и терзает, – и это обрушилось на нее теперь неожиданно. Через три дня ей казалось, что она вот-вот сойдет с ума.

В ее ночных видениях повторялось то, что она чувствовала под наркозом: бесформенные щупальца, звон, впивающийся в тело… И голоса, без конца повторяющие одни и те же ужасные фразы…

Розы, которые подарил ей Арсений, стояли в вазе на столе. Правда, Лиза забыла налить в нее воды, и цветы быстро завяли. Лиза смотрела на ставшие совсем темными, поникшие бутоны – и ей казалось, что они сочатся каким-то тяжелым ядом.

Арсений дежурил две ночи подряд, Лиза даже не знала, когда он придет, да ее это и не интересовало. Днем, вяло передвигаясь по комнате, она почти не думала о нем. Мысли ее текли медленно, безучастно.

«Может быть, он и не слишком виноват, – думала Лиза. – Ну, не хотел ребенка, что здесь особенного? Действительно, свою голову надо иметь».

Дело было не в его вине или безвинности, и даже не в том, как он относится к ней. Лиза чувствовала, что не хочет больше его видеть, вот и все. Он стал ей безразличен, она не ждала, когда он придет, не прислушивалась к поворотам ключа в замке, ей было все равно, здесь он или нет. При мысли о том, что между ними может повториться близость, ее передергивало.

К тому же не проходило то ощущение внутренней пустоты, которое преследовало ее с самой больницы. Лиза думала, что из-за этого и рождается ее безразличие ко всему, и ничего не могла с этим поделать.

На третий день, почувствовав, что голова у нее не кружится, когда она встает с дивана, а ноги не подкашиваются, – Лиза решила уйти. Теперь она ждала Арсения только для того, чтобы сказать ему об этом. Ей почему-то не хотелось уходить просто так. Он пришел не очень поздно и сразу понял, в чем дело.

– Опять уходить надумала? – спросил он. – Может, хватит, Лиза?

– Я тебя ждала, чтобы попрощаться, – сказала она.

– Очень трогательно! – усмехнулся он. – А может, чтобы я тебя поуговаривал остаться?

Лиза тут же встала, взяла чемодан. Действительно, надо было уйти, не дожидаясь его возвращения.

– Ну перестань, Лиз, перестань. – Арсений взял ее за руку. – Я же пошутил. Конечно, ты сейчас нервная, но не всегда же так будет, правда? Ты намучилась, я знаю, но кто мог предвидеть, что наркоз кончится раньше? С другой стороны, рожать еще больнее, так что неизвестно, что лучше, это ты тоже имей в виду.

«Как странно, – вяло подумала Лиза, – неужели я жила с ним в одной комнате? Ведь мы разговаривали о чем-то, любили друг друга, мне казалось, что мы чувствуем друг друга без слов… О чем он говорит сейчас?»

– Ты думаешь, что это я во всем виноват? – продолжал Арсений. – Но ведь я тебе все объяснил и ты со мной согласилась, правда? Почему ты молчишь, Лиза?

– Я тебя разлюбила, – сказала она. – Я тебя разлюбила, Арсений, и мне все равно, виноват ты или нет.

Она закрыла за собой дверь, даже не прислушиваясь, не звучат ли его шаги по коридору. Что-то заканчивалось в ее жизни безвозвратно, но у Лизы не было сил для того, чтобы об этом думать.

Увидев ее в дверях, Наташа ахнула:

– Лиза, что с тобой?

Николай тоже выбежал ей навстречу и в изумлении остановился на пороге гостиной.

– Посмотри, на кого ты похожа! – сказал он. – Ты что, кровь сдавала в концлагере?

– Просто я устала, Коля, – ответила она. – Я спать лучше лягу.

Ложась на диван, разложенный для нее в гостиной, Лиза боялась, что опять не сможет уснуть. Но сон навалился на нее мгновенно, как только она прикоснулась головой к подушке. Наверное, сказались наконец бессонные ночи.

– Что это с ней? – недоуменно спросил Николай, сидя на кухне. – Ведь ее не узнать, ты видишь?

– По-моему, она ушла от своего доктора. Видишь, и вещи принесла, – ответила Наташа. – Ты же знаешь, какая она впечатлительная, вот и переживает.

– Черт, так я и знал! – Николай сердито ударил кулаком по колену. – Надо было вообще не пускать ее к нему.

– Ты как маленький, Николка, – улыбнулась Наташа. – Как бы ты, интересно, ее не пустил?

– А вот так, пусть бы лучше в Новополоцк возвращалась, – сердито ответил он. – Какие все-таки дуры эти девки, лезут, сами не знают, куда, а потом – пожалуйста!.. Что теперь прикажешь делать?

– Да ничего не делать, – пожала плечами Наташа. – Разве она просит, чтобы ты что-нибудь делал? И потом, я не понимаю, о чем переживать. Ну, не сошлись характерами, или что там у них еще случилось. Подумаешь, горе большое! Другой найдется, долго ли. Если хочешь знать, это даже и хорошо. Зато в Германию теперь поедет, а то я уже не знала, что Нойбергам говорить.

– В Германию… – проворчал Николай. – Потом разбирайся с ее любовями в Германии! То нефтяник, то доктор, только немца еще не хватало. И что она за девка такая, все на нее липнут, как пчелы на мед!

– Красивая она, – ответила Наташа. – И вообще – необычная какая-то, это ведь чувствуется.

– Так уж и необычная? – удивился Николай. – По-моему, как все. Ну, и правда, покрасивее немножко.

– Нет, ты не понимаешь, – возразила ему Наташа. – Она живет в каком-то особенном мире – может быть, в таком, какой когда-то был, с теми чувствами и понятиями. А это ведь привлекательно для того, кто понимает. Только не всякий выдержит. Сейчас-то мир другой совсем.

– Просто бестолковая она, – сказал Николай. – Придумываешь ты все, Наташка!

– Слушай, ты хоть что-нибудь понимаешь? – услышала Лиза расстроенный шепот.

– Да, а разве это так уж трудно? – удивленно повернулась она к своей соседке – маленькой, с живыми черными глазами.

– А я ничего не понимаю, – сказала та. – И чего я такая тупая уродилась?

Они сидели рядом в небольшой комнате, в которой расположились за столами еще пять девушек и два парня, и переписывали с доски правила сослагательного наклонения.

– Думаешь, нам это понадобится когда-нибудь? – снова спросила соседка. Ей явно не хотелось ломать голову над запутанным правилом. – Часто тебе приходится говорить в этом самом наклонении?