Рыжее счастье - Наталия Рощина

— Остынь, Павлович, — прошептал Гурин, все еще держа ручку двери, которую закрыл за собой несколько минут назад.

Минуты казались вечностью. Так хотелось невидимкой попасть в комнату и услышать, о чем говорят Мара с Филиппом. Эрнест Павлович испытывал разрушающую, лишающую покоя ревность, пытаясь смеяться над собой за эту беспочвенную слабость. Однако ничего не получалось. Он не мог думать ни о чем другом.

— Эрнест Павлович. — Рядом стоял Максим. Он удивленно смотрел на хозяина.

— Распорядись относительно чая, очень крепкого чая с лимоном, — не давая Максиму ничего сказать, попросил Гурин.

— Хорошо. Вас просят спуститься вниз. — Максим все же озвучил то, ради чего потревожил Эрнеста Павловича. — Вас ждут в большой гостиной.

— Да-да, обязательно, только сначала я должен закончить одно очень важное дело, — скороговоркой ответил Гурин и, не дожидаясь ответа, постучал в дверь. Выждал паузу и открыл ее.

Мара все так же сидела в кресле, а Филипп стоял спиной к ней у окна. Он стоял точно так же, как и в тот момент, когда Гурин с Марой вместе входили в эту комнату. Оглянувшись, Филипп серьезно посмотрел на Эрнеста Павловича. Он смотрел на него так, как будто видел впервые. Он пытался понять, как этому мужчине удалось заполучить сердце Мары. Сначала он рассказал Маре о себе. А потом говорила она. И чем больше она говорила, тем очевиднее становилось, что она без ума от Гурина. Она видит свое будущее или с ним, или вдали от него, потому что быть настолько рядом и не иметь возможности любить у нее нет больше сил. Филипп как никто другой понимал ее. Он с каждой минутой все отчетливее осознавал, что нет смысла говорить о своих чувствах, о том, что все это время он помнил их встречу в том заброшенном доме. Не стоило признаваться, что он мечтал добиться чего-то в жизни в надежде когда-нибудь блеснуть своими успехами перед ней, именно перед ней. Эта рыжеволосая колдунья свела его с ума. Она заставила мечтать, и, быть может, ему стоит поблагодарить ее только за то, что она, не желая того, подталкивала его к движению вперед? Он придумал себе счастливое продолжение случайной встречи, но все получается совершенно иначе. Сам виноват — не стоит быть таким самоуверенным. Ничего, он должен быть выше.

— Я желаю тебе счастья, Мара, — от души сказал Филипп.

Мара знала, что в его словах нет подвоха. Когда она подбирала слова, чтобы сказать ему о своей любви к Эрнесту Павловичу, то совершенно искренне делала это. Начала она со знакомства с Евдокией Ивановной, а потом, опустив довольно объемную главу о работе в ресторане, перешла к главному — встрече с Эрнестом Павловичем. Словно позабыв о том, что совсем недавно называла себя притворщицей, расчетливой дрянью, она говорила о своей любви к нему. Она уже не раз пересказывала историю своей недолгой жизни, подправляя ее по собственному усмотрению. Так же она поступила и сейчас. Маре было удобно считать, что недосказанное не является обманом. Так легче, так проще. Хватит с нее осложнений. А Филипп, как верная подружка, слушал, не сводя глаз с ее пылающего от волнения лица.

Гурин вошел в тот момент, когда все, по сути, было уже сказано. У Эрнеста Павловича отлегло от сердца. Он улыбнулся и, получив ответную улыбку сначала от Филиппа, потом от Мары, решил, что время пришло.

— Я не поторопился? — следуя правилам хорошего тона, поинтересовался он.

— Как раз вовремя, — ответила Мара.

— Тогда я хочу обратиться к Филиппу с просьбой.

— Да, я готов выслушать ее. — Филипп повернулся и, опустив ранее скрещенные на груди руки, приготовился слушать.

— Я хочу попросить тебя быть свидетелем с моей стороны на нашей с Марой свадьбе, — спокойно произнес Гурин.

Он увидел, как Мара ошарашенно смотрит на него, поправляя выбившуюся прядь волос за ухо. Ее дрожащие пальцы никак не могут поймать тонкую прядку, и это мешает ей сосредоточиться. Мара явно в шоке. В ее глазах Эрнест Павлович заметил недоверие. Оно промелькнуло, сменившись загадочной улыбкой. Да, теперь синие волны излучали тепло, свет, радость.

— А когда свадьба? — поднимаясь с кресла, спросила Мара. Вопрос прозвучал настолько комично, что Эрнест Павлович едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

— Через три дня, в воскресенье. Похоже, вступление в ряды студенческой братии повлияло на твою память, милая? — улыбаясь, произнес Гурин. Он подошел к Маре, взял ее за руку и поцеловал в горячую, сухую ладонь. — Надеюсь, ты не передумала?

— Я?! — Мара едва владела собой. Больше всего на свете ей хотелось броситься Гурину на шею, расцеловать его, но что-то сдерживало ее. Ища поддержки у Филиппа, она выразительно посмотрела на него.

— Я буду счастлив присутствовать на этом знаменательном торжестве, — сказал Филипп. — Это большая честь для меня.

— Вот и славно. Спасибо, Фил. — Гурин впервые обратился к нему так и, сделав это, проследил за его реакцией. Кажется, парнишке понравилось.

— Я оставлю вас. — Филипп понимал, что и так присутствовал при очень личном. Он стал свидетелем того, что сводило на нет его надежды. Но, испытывая уважение к Гурину, Филипп решил, что стоит порадоваться за этого неординарного человека.

— Спасибо, Максим покажет тебе твою комнату. — Эрнест Павлович проводил Филиппа взглядом, пока за ним не закрылась дверь. Теперь они остались наедине. — Надеюсь, среди присутствующих нет того, кто скрывал бы нечто, способное разрушить наши планы?

Эрнест Павлович не смог удержаться от этого вопроса. Мара с видом провинившейся школьницы подняла руку. У Гурина сердце замерло.

— Я должна признаться, — тихо начала Мара.

— Говори, девочка, — подбодрил ее Гурин. Он постарался, чтобы голос его звучал как можно спокойнее.

— Помните, я сказала, что мои родители умерли?

— Да, конечно. Я все помню. — Гурин не мог понять, к чему она клонит.

— Я солгала… Моя мать, может быть, жива, надеюсь, что жива. Она пила, страшно пила… Она возненавидела меня после смерти брата, а я вскоре сгоряча отказалась от нее. Сейчас я не могу этого больше скрывать. — Мара говорила сдавленным голосом. Она пыталась обелить себя в собственных глазах. — Мне стыдно, очень стыдно.

— Мы найдем ее, — уверенно сказал Гурин после паузы. — Мы найдем ее и сделаем все, чтобы она вернулась к нормальной жизни. Я обещаю… Хорошо, что ты призналась.

— Это все, что я хотела сказать, — почти шепотом закончила Мара. Закрыла глаза. Из темноты постепенно к ней приближались мужчины, с которыми ее сталкивала судьба: Филипп, Руслан, несколько лиц с размытыми чертами — ее случайные спутники. Наконец воображение яркой вспышкой уничтожило все эти видения, оставив вместо них одно-единственное. Это было улыбающееся лицо Гурина. Мара открыла глаза и встретила его озабоченный взгляд.

— Как ты себя чувствуешь?

— Я счастлива, — тихо ответила Мара. — Мне еще никогда не было так хорошо. Кажется, это мой родной дом, я долго жила здесь, а потом уехала, чтобы однажды вернуться.