Гроза над Польшей - Андрей Максимушкин

– Тихо всем! – лейтенант Тислер поднял рупор. – Кто может сказать, что это за человек? С кем он живет?

– Это мой сын, пан офицер, – к броневику выбежала пожилая, с высохшей кожей, заострившимися чертами лица, похожая на ведьму женщина.

– Почему он пытался бежать из деревни во время обыска? Кто спрятал в том доме оружие?

– Пан офицер, пожалейте. Прошу вас, пожалейте, пожалуйста. Он хороший мальчик, ничего плохого в жизни не делал. Не видела я оружия, сроду в руках не держала, – старая кочерга трещала без умолку.

– Почему он хотел бежать?

– Пан офицер, посмотрите на него, он же совсем еще молодой, усов нет. Ну какой из моего Сташека бандит? Он даже мешок силоса с фермы не украдет.

Последние слова вызвали на устах Рудольфа невольную улыбку. Хорошее сравнение. Выходит, для местных утащить что с фермы не преступление, а добрая шалость. Надо запомнить.

Женщина наседала на лейтенанта. Ей на помощь пришли две товарки, хором расписывавшие, какой этот Сташек хороший да добрый, да родителям помогает, да работящий. Хвалили, прям как девку на выданье.

– Почему ты пытался бежать? – сбитый с толку лейтенант напустил на себя серьезный вид.

– Он не бежал! – выкрикнули из толпы. – Он наш! Не трогайте его!

– Кто кричал? – с этими словами Хорст Тохольте метнулся к кучке обывателей, легонько отпихнул в сторону дородную бабу с вилами в руках. Секунда, и унтер-фельдфебель волочет за шиворот сизоносого мужичка с испитым лицом.

– Герр лейтенант, – поляк вытянулся перед Тислером, – парень от полиции прячется. Вы солдат, вы его не заберете.

– Почему прячется?

– Неделю назад с ребятами на танцах подрались. Двоих подрезали. Вот полиция и ищет всех, кого там видели.

– Это правда? – лейтенант взял арестанта двумя пальцами за подбородок. – Отвечай!

– Так точно, пан лейтенант! Бежал, думал, что ищете дравшихся на танцах.

Получалось нехорошо. Киршбаум чувствовал, что дело идет не так, как надо. Оружие нашли. Подозрительный поляк у них в руках. Надо брать его и везти в полицию. А там пусть сами разбираются. Но не получается. Местные возбуждены. Деревня на грани бунта. А арестованный молокосос, получается, не так уж и виноват.

Люди продолжают стягивать кольцо вокруг солдат. Напряжение нарастает. Лейтенант думает. Ситуация непростая, а ему за все отвечать. Солдаты злобно косятся на поляков. Вилы, грабли, косы в руках у крестьян наводят на определенные размышления.

Рудольф поднимает штурмгевер и ставит переводчик на автоматический огонь. Солдаты из отделения Тохольте следуют его примеру. Отто Форст отступает на левый фланг. Парень вовремя сообразил, что так удобнее будет косить толпу, своих не заденешь. Ефрейтор замечает в глазах Форста страх – идти против возбужденной толпы это тебе, парень, не просто так. Здесь сила нужна, настоящий боевой дух.

– Всем отступить на два шага назад! – ревет гаупт-фельдфебель Вебер.

Киршбаум сам чувствует, что ситуация на грани. Страх у местных прошел. Они могут броситься. Тонкая грань, когда еще можно остановить людей. Достаточно громкой команды уверенным голосом, одного выстрела, любого резкого звука, и поляки наложат в штаны и опомнятся.

Голос Вебера действует. Люди медленно, нехотя отступают. Старый опытный старший унтер умеет так гаркнуть, что не ставящие ни во что ни бога ни черта призывники из детишек высокопоставленных партайгеноссе вытягиваются в струнку. Лейтенант стреляет из пистолета поверх голов. Народ отшатывается. Три женщины и сизоносый мужичок вжимают головы в плечи и замолкают. Баба, заявлявшая, что она и есть мать несчастного паренька, набрала в грудь воздуха. Сейчас она устроит, заорет так, что ставни повылетают.

Со стороны околицы бодро взревел пулемет. Народ враз присмирел. В глазах местных читались растерянность и желание тихонько расползтись по углам. Боевой задор исчез, как и не бывало. Стоявшие у броневика бабы с визгом рванули вдоль по улице.

Древс мигом заломил осмелевшему было пареньку руки за спину и затолкал того в броневик. Следом зашвырнули подвернувшегося под руку мужичка. «Пума» взревела двигателем. Солдаты спокойным шагом, как на параде, двинулись к выезду из деревни. Перегородившие дорогу дровни броневик аккуратно отбросил в сторону кованым стальным бампером.

– Все на месте? Командиры отделений, провести перекличку, – высунувшийся из верхнего люка лейтенант Тислер окинул взглядом свое воинство.

Получили веселье, нечего сказать! Еще одно слово, еще чуть-чуть, и закончилось бы все не так весело. Разбираться, какой заднице с ушами они обязаны приключением некогда и смысла не имеет.

Колонна бронемашин потянулась в сторону трассы. В пяти километрах за деревней «пума» остановилась. Из броневика выкинули обоих поляков, захлопнули за ними люк и рванули дальше. Проезжавший мимо Киршбаум со злорадством помахал отступившим от дороги и недоуменно глазеющим на немцев полякам рукой. Пусть прогуляются немного, нечего было головы честным солдатам морочить.

– А зачем отпустил? – удивился Отто Форст. – Вдруг настоящие повстанцы?

– А это и есть настоящие повстанцы, – хохотнул Хорст Тохольте, – только мороки с ними много.

Рудольф понял, что хотел сказать старый камрад. Захваченных бандитов, нет – подозреваемых в противозаконной деятельности – по всем порядкам следует доставить в ближайшее отделение полиции или в расположение егерей. Это до трассы ехать и еще возвращаться в Седловец. Арестантов и трофеи передавать по акту. Все с подписями, оформленное надлежащим образом. Времени на бумажные процедуры у лейтенанта Тислера уйдет два часа. А оно ему надо?

Взводу еще ехать до Тарнова, и желательно добраться до места сегодня. Мехводы тоже люди, гнать тяжелую машину сутки напролет без отдыха удовольствие маленькое. Засыпающий на ходу мехвод вполне может не заметить поворот, забыть притормозить и улететь в придорожный овраг. Зачем лейтенанту своих людей гробить?

Взводный принял самое мудрое решение – всыпал подозреваемым предупреждение и отпустил. Передать кому надо конфискованное оружие он забудет. Это дело обычное и привычное. Невелик грешок. Не только офицеры, но и солдаты при случае не прочь обзавестись личным неуставным стволом.

Отработанные данные товарищи в тот же день передали полковнику Васнецову. Сергей Владиславович лично прилетел в институт. Военный разведчик серьезно относился к сотрудничеству с НИИ, настолько серьезно, что предпочитал не ограничивать себя чтением материалов, а искал повод для встречи с ментатами, старался получать информацию из первых рук. Правильное, в общем-то, решение. Язык, машинописный текст искажают информацию, стирают полутона, нивелируют тончайшие нюансы, видимые только при общении вживую.

Евгения Викторовна тоже была не прочь поговорить с другом своего отца. Ради этого она и задержалась в лаборатории. Полковник прибыл в начале седьмого вечера. Большинство сотрудников института разошлись по домам, в коридорах было тихо и безлюдно. Тренеры и врачи закрывали свои кабинеты, заявок от ментатов на вечер не было, можно было спокойно расходиться. Столовая давно уже закрылась.