Гибель Богов-2. Книга шестая. Прошедшая вечность - Ник Перумов

Врачеватель, однако, ничуть не растерялся.

– Сюда!

Кладбище ограждала высокая каменная стена, аккуратно оштукатуренная, высотой в полтора человеческих роста. Фиделис остановился, бережно прижимая к себе запелёнутого в его плащ ребёнка.

– Продержитесь немного. Я постараюсь дотянуться до этих несчастных.

Подмастерья не задали ни одного вопроса, молча глянули друг на друга и встали плечо к плечу. Роб наложил стрелу на тетиву, Фредегар что-то шептал, сощурясь и глядя на стремительно приближающуюся орду.

А это была именно орда. Могильные камни рухнули, земля расплескалась, ямы раскрылись. Иные из неупокоенных шагали, подобно обычным людям; другие же, особенно умершие во младенчестве, бежали на четвереньках, и весьма быстро.

– Остановите их!

Сказано было таким тоном, что у половинчиков и мысли не возникло перечить.

Пальцы Роба разжались, упругий толчок силы слился со звонким щелчком тетивы по кожаной манжете на левой руке. Фредегар скрутил кисти в сложном жесте, помогая направить поток силы; пущенная его товарищем стрела пробивала одного мертвяка за другим, а в оставленные ею раны, из которых уже не могла политься кровь, ворвалась высвобожденная половинчиком сила.

Неупокоенные стали лопаться, словно перезревшие груши.

* * *

– Яргохор. Всё, как описывал Аэтерос, – рыцарь Леотар стоял, опершись на двуручный меч, и вглядывался в приближавшуюся серую ленту – или, скорее, змею – мёртвого воинства.

– Водитель Мёртвых Хьёрварда возвращается назад… – лучница Мьёлль задумчиво поглаживала изгибы своего оружия.

– Наше дело – устроить так, чтобы он-то как раз назад и не вернулся, – захохотал орк Горм. – Надо же, столько веков водить души к царству Хель, потом сгинуть куда-то, и лишь для того, чтобы опять идти на Хьёрвард войною!

– Шутки у тебя, орчище… – поморщилась Мьёлль.

– Хватит. Говорить. Пора. Выступать.

– Наш дорогой летучий друг совершенно прав, – ввернул вампир. – Выступать действительно пора. Они прут совершенно ни о чём не заботясь, ни тебе авангарда, ни флангового охранения. Словно уверены, что никто и приблизиться к ним не дерзнёт.

– Мы ученики Аэтероса. Мы дерзнём, – тряхнул посохом Болг.

…Они рассыпались, разбившись на пары, растянулись вдоль густых и высоких зарослей Межреальности, стараясь вызывать не слишком большой интерес у хищных кустов. Яргохор, похоже, и впрямь ничего не опасался, он вёл поток душ так же, как некогда их бесконечные караваны по безрадостным полям Гнипахеллира, где на него никто не посягал.

Хотя нет, ведь тан Хаген как раз это и проделал…

Рыцарь Леотар и лучница Мьёлль – им выпало завязывать бой. Мечник последний раз проверил снаряжение, доспехи и вышел из-за укрытия, прямо перед самим Водителем Мёртвых.

Конечно, души умерших – это не обычные пешцы, по которым можно ударить из крепкого места.

Однако их тоже можно заманить в засаду.

Рыцарь Леотар, в роскошной броне, сиявшей, словно утренняя звезда, высоко вскинул меч и преградил дорогу Яргохору.

– Остановись, безумный! – крикнул он на языке Восточного Хьёрварда. – Остановись, неужели ты разрушишь свой собственный дом?..

Водитель Мёртвых не ответил, просто продолжал шагать прямо на рыцаря.

Леотар был готов. Его меч поднялся в позицию, клинок ярко засветился, словно выкованный из одних солнечных лучей.

Сила послушно устремилась по стальным жилам оружия, поток яростного сияния ударил прямо в залитую тьмой прорезь глухого шлема; Водитель Мёртвых пошатнулся, вскинул руку, заслоняясь – таким человеческим, таким живым жестом, словно простой смертный.

Ряды его бестелесных воинов не остановились, однако они обтекали своего предводителя, бестрепетно надвигаясь на рыцаря.

– Во имя света! – выкрикнул Леотар, и напыщенные эти слова в его устах не казались ни патетическими, ни неуместными.

Он закрутил двуручный меч сложной мельницей, и казалось невероятно, что в тяжёлой броне можно двигаться так легко и свободно; с меча во все стороны срывались разящие короткие клинки, сотканные из солнечного сияния.

Воины Яргохора лились вперёд, словно вода. Бестелесные, они сейчас словно воплощались, их черты обрисовывались яснее, призраки становились мечниками, копейщиками, лучниками, щитоносцами.

Солнечные блики, сорвавшиеся с меча Леотара, ударили в первых, прошли насквозь, не встречая сопротивления, прорубая сотканные из серого света доспехи, и там, где их пронзили сияющие клинки, стремительно расползались пятна мрака, словно разворачивающиеся плащи, охватывая жертву; миг спустя они падали под ноги соратникам неразличимо-чёрным валуном.

Яргохор издал странный звук, что-то среднее между скрежетом и скрипом, простёр меч – и чёрные камни зашевелились снова. Трескалась тёмная оболочка, что-то жемчужно-серое, словно моллюск в раковине, плескалось в разломах, норовя выбраться на свободу.

Первые из призрачных воинов достигли Леотара, от сверкающей брони рыцаря отскочило несколько тёмных стрел, рассыпавшихся тонкой угольно-чёрной пылью. Длинное и тонкое копьё, чем-то похожее на ногу гигантского паука – заметны были даже утолщения суставов – ткнулось в закрытую кольчатым хауберком шею рыцаря, но лишь разлетелось облаком острых обсидиановых осколков, перерубленное сияющим лезвием.

Тёмный меч Ярогохора свистнул, Водитель Мёртвых не прятался за спины, сам вступая в бой.

Лучница Мьёлль, затаившаяся на самой верхотуре хищных зарослей, успокоенных лёгким касанием её заклятия, отпустила тетиву.

Стреляла она ничуть не хуже половинчиков, славных своей меткостью, или даже лесных эльфов. Оголовок, древко, перья – сорвавшееся с её лука являло собой туго стиснутые чары, в которых не было ни грана материальности; зато выглядели они совершенно обыкновенной стрелой, даже не самого высокого качества.

Меньше мгновения понадобилось стреле, чтобы преодолеть отделявшее Мьёлль от Яргохора расстояние; острие наконечника скользнуло в узкую прорезь высокого шлема; лучница не дала промаха, рука её осталась твёрдой, а глаз верным.

Но само острие, сейчас словно выкованное из тёмной стали, разлетелось снопом сияющих искр; раскручиваясь и распадаясь, исчезло древко стрелы, а потом сгинули перья. Последнее, однако, просуществовало ещё долю секунды, оторвалось, закружилось, коснулось островерхого вычурного шлема, и по тёмному железу его поползли заполненные ярким сиянием трещины.

Правда, ползли и удлинялись они недолго. Скрип и скрежет, закованная в латную рукавицу ладонь хлопнула по шлему, словно сбивая огонь, и сияние погасло, оставив лишь слабо светящуюся мелкую сеть разбегающихся изломанных линий.

Длинный меч Водителя Мёртвых вдруг вытянулся ещё больше, указывая туда, где скрывалась лучница. Его воины повиновались мгновенно, взмыла настоящая туча коротких стрел, навылет пробивая корчащиеся в муках широкие ловчие листья хищных кустов.