Тайна семи - Линдси Фэй

Выбрав кусочек угля, я принялся за набросок. Вначале на бумаге возникла Мег, повариха, которую связали и бросили в чулан Варкер и Коулз в день похищения. Но у меня она предстала такой, какой мы увидели ее в гостиной преподобного Брауна, когда он, Джулиус и я жадно смотрели на нее в надежде получить важные сведения. Ее тело как бы делилось пополам: наполовину чернокожая женщина лет сорока, вторая половина являла собой согнутую в локте руку, которой она упиралась в бедро, и неуклюже вывернутую внутрь ногу. Лицо симпатичное, с уплощенным носом и слишком маленьким подбородком, что придавало ей сходство со сказочным эльфом.

Рисуя Мег, я одновременно просматривал записи. В церкви ее донимали разными сплетнями об убийстве, и свидетельства ее сводились к защите чести и достоинства дома, где она служила.

«Миссис Адамс наняла меня два года назад. Да, сэр, миссис Чарльз Адамс, и никак иначе. Люди развели жуткие сплетни – о том, что она была ему не женой, а любовницей, что будто бы он вышвырнул ее на улицу и она там умерла, что она спуталась с каким-то другим мужчиной. Все это вранье, ни слова правды. Мистер Адамс очень крепко ее любил.

Миссис Адамс искала цветную помощницу по хозяйству, но хорошие поварихи нарасхват, их быстро разбирают, ну, вы понимаете. А как она на меня смотрела! Слишком уж не похожа на то, что написано в рекомендациях, да к тому же еще калека! Что от меня пользы? Но тогда я сказала ей: дайте мне один день, мэм. Всего один день. Да я навожу чистоту быстрее любой тупоголовой ирландской мисс, умею так делать фрикасе из кролика, что вы закроете глаза и почувствуете, как мясо просто тает на языке. Ну и тут она улыбнулась и говорит: меня устроит любая помощь, характер свой я проявила, а потому никакой день для проверки не нужен. Ну, и с тех пор я там и работала.

Ну и само собой готовила для вечеринок, которые устраивал мистер Адамс. Наготовлю всего загодя, а уж потом он шел и нанимал официантов. Не тот у меня вид, чтобы подавать к столу, верно?

Но этого быть не могло. Просто не могло, и все. Когда вечером мистер Адамс приходил домой, он прямо-таки глаз от нее не отрывал. Так и таскался за ней по пятам, как щенок. Я аж краснела, видя, как они милуются.

О, нет, к Джонасу он был добр. Мальчик от другого брака, миссис Адамс родила его еще совсем молоденькой. Мужчине трудно растить чужого птенца в своем гнезде. Но он никогда не был груб или холоден к Джонасу. Так… ну, может, держал дистанцию. Но ведь это нельзя назвать жестокостью, верно? Знаю не понаслышке.

Ратерфорд Гейтс?.. Нет, первый раз слышу это имя.

Да нет же, говорю вам. Ни разу не слышала.

О, Господи милосердный!..»

Я со свистом выпустил воздух сквозь зубы и стал затенять штрихами изгиб ее согнутой в локте морщинистой руки.

Мег ничем нам не помогла.

Поскольку мне было велено не беспокоить Ратерфорда Гейтса, я не стал тратить времени даром и постарался выжать все возможное из его сестры, как из мокрой швабры. Мисс Летиция Гейтс, проживающая на углу Двенадцатой улицы и Третьей авеню, была очень похожа на брата. Свеженькая, розовощекая, с каштановыми волосами и узеньким пенсне на носу, она отличалась прямолинейностью в манерах и разговоре. Начал я изображение с приподнятой ее руки, когда она протягивала иголку с шерстяной ниткой через полотно. Решил изобразить ее за вышиванием, сидящей на кушетке и отвечающей на мои вопросы.

«Да, просто ужасная история с этой служанкой Ратерфорда. О, да, конечно я слышала, как же не слышать. Брат никогда ничего от меня не утаивал. Да мы просто обожали друг друга еще с детства. Я была старше и чисто инстинктивно относилась к нему по-матерински, и в тот день, когда узнал, он был просто сам не свой. Его реакция на смерть была… Не думаю, что могу тут что-то добавить».

Я грустно улыбнулся, налил ей еще чая, сказал, что прекрасно понимаю ее чувства. Ведь у меня тоже есть брат – впрочем, я не стал уточнять, что еще в возрасте шестнадцати лет этот брат познал все прелести германского тоника под названием морфин и еще, возможно, является молли. А потому через полчаса мы с ней стали лучшими друзьями. Мисс Летиция Гейтс, старая дева, всегда была сторонницей естественных отношений и принялась делиться со мной откровениями, забрасывая их мне в ухо, прямо как уголь в топку.

Я принялся набрасывать ее лицо с правильными почти красивыми чертами, обрамленное гладкими каштановыми волосами, собранными в пучок на шее.

«Сестра, она, понимаете, всегда знает. Наверное, и с братьями все обстоит так же, хотя подозреваю, тут не последнюю роль играет женская интуиция. Но я всегда была настроена на одну волну с Ратерфордом. Когда он был мальчиком, я сразу понимала, что он чем-то раздосадован, чувствовала это, догадывалась, словно по запаху. Он всегда был таким ранимым и чувствительным ребенком, и мухи никогда не обидит, добрая душа. Помню как-то раз… впрочем, вам, наверное, надоело слушать все эти сентиментальные истории старой девы».

Она ошибалась. Я откусил кусочек печенья с ликером (от него разило миндалем и розовой водой, ни в какое сравнение не шло с воздушными деликатесами миссис Боэм), заметил, что угощение – само совершенство, и попросил Летицию поведать мне эту историю.

«Ну, раз уж вы настаиваете, мистер Уайлд… О, возьмите еще, не стесняйтесь, вы же холостяк, насколько я понимаю, так что не часто выпадает возможность полакомиться домашней выпечкой, а у меня всегда есть запас, на случай, если заглянут гости. Так вот, как-то раз мы гуляли в лесу – у нас был летний домик на Лонг-Айленд – и наткнулись на щенка, он запутался в птичьей ловушке. Просто умирал с голоду, бедное создание. Весь такой беленький, глазки голубые, а на одном ушке коричневое такое пятнышко. Ну, мы освободили его из пут, а потом брат выхаживал его и без слез слышать не мог, что в нашем доме щенку не место. Но отец настаивал, он у нас никогда не был любителем домашних животных. И никаких возражений не принимал.

И вот папа решил отдать его какому-то фермеру, живущему по соседству, и той ночью я вдруг проснулась с ощущением, что чего-то не хватает, сбежала вниз и увидела, что весь дом перевернут вверх дном, а Ратерфорд и щенок пропали. Я знала все потайные уголки, где прятался мой брат, и вскоре нашла их под навесом крыши, над конюшнями, с недельным запасом еды, которую брат стащил из кладовой. Ратерфорд хотел переждать, досидеть там до конца каникул. Но в соломе притаился паук, потом выполз и ужалил моего маленького брата в ладонь. Можете себе представить? И тут я впала в панику, мистер Уайлд. Всегда впадаю, если что случается с братом. Рука у него страшно распухла, но он все равно отказывался идти домой, так полюбил своего щеночка. Ну, и я закричала, стала звать на помощь родителей. И, слава богу, что так поступила. Ратерфорд едва не умер от заражения крови.

О, пожалуйста, вы уж простите, меня всегда заносит, когда рассказываю эту историю. Я так перепугалась, видя, как распухла и страшно покраснела его маленькая ручка. Ведь ему тогда было всего шесть. Вы очень добры… Так вот… Нет, спасибо, я уже успокоилась. А Ратерфорд, когда поправился, настоял на своем. И они с этим псом были просто неразлучны, до тех пор, пока он не поехал учиться в университет.