Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

Кровь ленивой струйкой, постепенно ускоряясь, заструилась по щеке из раны над левым глазом. Взгляд Джоуи Чилла был направлен в потолок, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения.

Делагерра медленно сполз с кресла на четвереньки и протянул руку к Джоуи. Прижал пальцы к груди, подождал, покачал головой. Затем сел на корточки, снял шляпу и осторожно выглянул в окно.

Обзор закрывала высокая стена склада. Ни одно из произвольно разбросанных по стене окон не светилось. Делагерра втянул голову обратно и пробормотал:

– Глушитель. Метко, ничего не скажешь.

Он нехотя протянул руку и вынул из кармана Джоуи свою сотню. На корточках добравшись до двери, вытащил ключ из замка, на мгновение привстал, юркнул за дверь и запер ее снаружи.

Миновав пустой грязный коридор, Делагерра спустился в узкий вестибюль. За столом консьержа было пусто. Какое-то время Делагерра разглядывал сквозь стеклянную дверь пансион напротив и стариков, мирно куривших на крыльце. Затем вышел, огляделся по сторонам и свернул за угол. Пройдя пешком пару кварталов, взял такси и вернулся на Ньютон-стрит.

Теперь свет заливал всю бильярдную. Слышался треск шаров, в плотном сигаретном дыму игроки примерялись к ударам. Делагерра направился прямо к круглолицему малому за кассой:

– Ты Столл?

Круглолицый кивнул.

– Макс Чилл еще здесь?

– Давно ушел, брат. Сыграл до ста и домой.

– Где он живет?

Круглолицый смерил испанца пронзительным взглядом – словно посветил фонариком.

– Откуда мне знать?

Делагерра извлек из кармана значок и не торопясь снова спрятал.

Круглолицый хмыкнул:

– Так ты коп? В «Мэнсфилде» он живет, в трех кварталах к западу от Гранд-авеню.

Серафино Торибо, смазливый филиппинец в щеголеватом коричневом пиджаке, сгреб два десятицентовика и три пенса сдачи и улыбнулся усталой блондинке-оператору:

– Доставишь прямо сейчас, киска?

Блондинка кисло взглянула на телеграмму:

– Отель «Мэнсфилд»? Будет там через двадцать минут. И никакая я тебе не киска.

– Спасибо, киска, – сказал Торибо и с небрежной элегантностью вышел из телеграфной конторы.

– Совсем с ума посходили, – сказала блондинка через плечо, подкалывая телеграмму. – «Мэнсфилд» отсюда в трех кварталах!

Дымя коричневой сигареткой, Серафино Торибо двинулся по Спринг-стрит. На Четвертой свернул на запад, прошел три квартала и оказался перед боковым входом гостиницы «Мэнсфилд», рядом с парикмахерской. По мраморным ступеням поднялся на второй этаж; по ступеням, покрытым ковром, – на третий. Миновал лифт и вразвалку направился вдоль коридора, поглядывая на номера комнат.

На полпути к лифтам филиппинец остановился, присел в кресло рядом со стеклянным столиком в холле, прикурил от окурка и откинулся на спинку. Когда лифт останавливался на этаже, он прислушивался, подавшись вперед. Спустя десять минут по коридору раздались шаги. Филиппинец вскочил и вжался в угол. Вытащив длинный узкий пистолет, он переложил его в правую руку и опустил вниз, между стеной и бедром.

Низкорослый рябой филиппинец-посыльный топал по коридору с подносом в руках. Торибо свистнул и поднял пушку. Рябой филиппинец вздрогнул, его челюсть отпала, а глаза с ужасом уставились на пистолет.

– Номер комнаты, сопляк.

Посыльный выдавил жалкую улыбку и показал на желтый конверт, лежавший на подносе. В окошечке значились цифры: 338.

– Давай сюда, – спокойно сказал Торибо.

Не сводя глаз с пистолета, низкорослый филиппинец положил телеграмму на столик.

– А теперь проваливай. Если спросят, скажешь, подсунул под дверь.

Заискивающе улыбаясь, посыльный закивал лысиной и бросился наутек.

Торибо спрятал пистолет и вынул из кармана сложенный листок белой бумаги. Осторожно развернул, высыпал в ложбинку между большим и указательным пальцем левой руки сверкающий белый порошок, резко втянул ноздрями и вытер нос огненно-алым шелковым платком.

Некоторое время филиппинец не двигался с места. Глаза помутнели, став похожими на непрозрачный сланец, смуглая кожа на высоких скулах натянулась. Дыхание с шумом вырывалось между стиснутыми зубами.

Затем Торибо поднял конверт со столика и двинулся по коридору. У последней двери остановился и постучал.

Изнутри ответили. Приложив губы к двери, филиппинец звонко и почтительно промолвил:

– Почта, сэр.

Скрипнули кроватные пружины, раздались шаги, и дверь отворилась. Пистолет снова был в руке филиппинца. Вильнув бедром, он боком втиснулся в дверь и приставил дуло к животу Макса Чилла.

– Назад! – пронзительно взвизгнул Торибо.

Макс Чилл попятился, пока не уперся в кровать, сел. Снова заскрипели пружины, зашуршала газета. Бледное лицо Макса под аккуратным пробором было совершенно бесстрастным.

Торибо аккуратно запер дверь. Как только клацнула пружина замка, лицо Макса вытянулось, а губы затряслись.

– С фараонами якшаешься? Адье! – гнусаво и насмешливо протянул филиппинец.

Пистолет дернулся несколько раз подряд. Из дула показалась тонкая дымная струйка. Звук был не громче удара молотка по гвоздю или кулака по дереву. Филиппинец выстрелил семь раз.

Макс Чилл медленно откинулся на кровать, ноги остались стоять на полу, глаза закатились, на губах появилась розоватая пена. В нескольких местах на расстегнутой рубашке проступили кровавые пятна. Он лежал на спине, смотрел в потолок, на губах пузырилась кровь.

Торибо переложил пистолет в левую руку и спрятал под мышку. Затем скользнул к кровати и вгляделся в убитого. Кровь на губах уже не пузырилась, на филиппинца смотрело пустое и равнодушное лицо мертвеца.

Не сводя глаз с трупа, Торибо отступил к двери и открыл ее. Сзади ему почудилось какое-то движение. Филиппинец попытался обернуться, вскинул руку. Что-то опустилось ему на голову, и неожиданно пол оказался прямо перед глазами и больно ударил по лицу, но Торибо этого уже не почувствовал.

Делагерра ногой впихнул флипа в комнату и запер дверь. Небрежно помахивая дубинкой, уверенно приблизился к кровати. Оторвав глаза от трупа, испанец задумчиво пробормотал:

– Ясно, убирают свидетелей.

Затем Делагерра перевернул флипа на спину и начал рыться у него в карманах. Он извлек туго набитый бумажник, золотую зажигалку, золотой портсигар, ключи, золотую ручку и ножик, огненно-алый платок, мелочь, два пистолета с запасными обоймами и пять пакетиков с героином.

Бросив вещи на пол, Делагерра встал. Торибо лежал неподвижно, тяжело дыша, только дергалась жилка на щеке. Делагерра вынул из кармана моток тонкой лески, связал руки Торибо за спиной и прислонил его к ножке кровати. Один конец лески он набросил филиппинцу на шею, другой намотал на ножку.