Давай ограбим банк - Елизавета Бута

— Посторожи лучше столик здесь, — говорю я. Парень противится, но остальные поддерживают меня. Мол, это для взрослых.

Толпа пьяных отморозков вваливается в переход как раз в тот момент, когда на другой его стороне появляется Джереми Флемми.

— Это он, — тихо говорю я.

Больше ничего делать не нужно. Я оглядываюсь и вижу Верену. Она стоит в углу, возле стены. Иду к ней. Теперь мне остается только держать Верену. Мы стоим по углам перехода. Я с Вереной в одном углу, Виктор Стивен и Ленц — в другом. Места съемки. Верена держит камеру, а я держу ее. Мне кажется, так можно прожить жизнь. Она будет держать камеру, а я ее. Если ради этого нужно убивать, я буду убивать. По-моему, это нормально. Хотя есть подозрение, что уголовное право здесь будет не на моей стороне. Ее нужно держать. И защищать. Всегда. Иногда от нее же самой. Мне почему-то вдруг хочется, чтобы вместо камеры была дочь. Представляете, да? Маленькая такая девочка в платье принцессы и с глазами, в которых написано «Пошел ты». Бывают же детские линзы, да? Или нет?

Пожалуй, это самые глупые мысли, которые могли прийти в голову в момент, когда снимаешь перестрелку.

— Слышь, постой, поговорить нужно, — окликает Флемми самый старший из них. Джереми в своем дорогом костюме сразу тушуется и делает шаг назад. Глаза бегают, на лбу испарина. Еще шаг. Парни обступают его кругом.

— Плохой ракурс, — шепчет Верена. Она не смотрит на то, что происходит перед ней. Она смотрит на экран.

— Ты с Луизой Джейкобсон знаком? — спрашивает парень с татуировкой на руке.

— Да…

— Ну, тогда это тебе за Луизу, — говорит парень и бьет его по лицу.

Проходит минута перед тем, как Джереми вспоминает про «новую игрушку». Он уже лежит на полу. Лицо в крови. Он начинает елозить, и я уже понимаю, что будет дальше. Раздаются первые выстрелы. Кто-то из парней орет, кто-то пытается выхватить пистолет, но ему не удается. Это напоминает кадры плохого боевика. Слишком много крови. Не попасть в человека с расстояния в десять сантиметров довольно сложно. И вот уже в переходе стихают все звуки. Джереми Флемми тяжело дышит, привалившись к стене. Трое парней, похоже, мертвы. Остальные вроде подают признаки жизни.

— Снято! — громко орет Верена. — Снято! — орет она еще громче. Звук ее голоса рикошетит о стены перехода. Джереми поворачивает голову и видит всех нас. В ужасе отбрасывает пистолет в сторону.

— Самооборона, — орет он и пытается подняться.

— Смотря как смонтировать, — говорит Виктор. Его голос усиливается отличной акустикой перехода.

— Неважно, как было на самом деле, это кино! — кричит Верена. Сейчас мне кажется, что то пуленепробиваемое стекло, в котором она жила, разбилось. Не знаю, как объяснить. Она больше не прячется в моих руках, она вырывается из них.

Верена

Я никогда не думала о том, что будет дальше. Сначала я просто пыталась выжить. А в этом мире, для того чтобы выжить, нужно стать социопатом. Нужно посмотреть на мир с точки зрения зрителя. Иногда сопереживаешь одним героям, иногда другим. Но по большому счету тебе плевать на них всех. Все звуки, цвета, запахи, все это превратилось в свое блеклое отражение на экране. Когда я услышала эти выстрелы, показалось, что я вынырнула из черной реки. Вы знаете, почему я так вырывалась из рук Микки? Мне хотелось, чтобы пуля Джереми случайно убила меня. Это были бы очень эффектные кадры. Отличная концовка.

К сожалению, то видео заканчивалось на моменте, когда Джерри с ужасом и отвращением отбрасывает пистолет. Мы ушли, когда послышались сирены полиции. Я ее вызвала. Джерри не пытался бежать или даже сопротивляться. Двое из тех пятерых умерли, остальным удалось выкарабкаться. Один, правда, остался инвалидом на всю жизнь.

— Мистер Джейкобсон, а что делать дальше? — спрашиваю я возле мотеля.

— Лично я попытаюсь спасти дочь, — говорит он.

С этими словами он идет к себе в номер. Виктор и Ленц тоже уходят. Микки крепко прижимает меня к себе. Становится трудно дышать. Мы так и стоим во внутреннем дворе этого мотеля. Справа и слева арки. Перед нами тупик. Стена мотеля.

— Что дальше?

— Видимо, все-таки придется угнать трейлер, — говорит он и зарывается в мои волосы.

Утром оказывается, что мы вновь победители всех рейтингов. Видео, на котором Флемми расстреливает пятерых человек, бьет все рекорды. Увидев эти цифры, Ленц отменяет свою поездку в Париж.

— Нужно было по полу разбросать упаковки с зефиром и пачки сигарет, — говорит Ленц.

— Скрытая реклама на то и скрытая, что ее как бы и незаметно, — говорит Виктор.

— Это массовое убийство людей, зефир здесь точно лишний, — говорит Микки.

— Зефир никогда не лишний, тем более за такие деньги, которые нам платят, — отвечает Виктор.

— Джереми Флемми выгрузил новое видео, — говорит Ленц.

— Из камеры?

Ленц пожимает плечами и включает запись. На экране появляется лицо Джерри. Он то и дело вздрагивает и заикается. Лицо — один сплошной синяк. На видео он просит о встрече со мной.

Черная Луна: Интересно, она придет или нет?

Странник: Если не придет, будет полной тварью.

Черная Луна: Я бы испугалась.

Killer: Люди, обвиняющиеся в убийстве, проходят по категории А. Они должны общаться с посетителями через стекло, а с адвокатом только с прикованными к столу руками.

Странник: В кандалах и маске J

Killer: Иди к черту.

Микки и я приходим к зданию, в котором содержится Джереми Флемми. Нам можно предъявить тысячу обвинений, но главное правило американского законодательства: победителей не судят. Второе правило: сдай всех, и тебе простят то, что ты убил и съел сотню человек. Исходя из первого правила, к нам нет никаких вопросов. Ну, не будут же за пару массовых погромов привязываться? Все ограбления были с разрешения владельцев заведений. Наши ролики строго на первом месте по посещаемости, это почти индульгенция. Вас удивляет, что полиция так и не арестовала нас за видео с Флемми? Ничего удивительного. Любой человек способен на убийство. Достаточно довести его до нужной степени отчаяния или страха, а затем вовремя вложить в руки пистолет. И еще… В Штатах нет статьи за доведение до убийства. Об этом однажды на лекции упомянул Джереми Флемми.

Когда охранник распахивает дверь, передо мной открывается большая комната. Она действительно разделена стеклом на две половины. Телефонов, как в фильмах, нет, зато в стекле есть дырочки. В комнате никого. Микки встает у стены. Джереми вводят двое охранников.

— Привет, — говорит он.

— Привет, — настороженно отвечаю я.

— Ты когда-нибудь слышала о том, что месть — это эхо поражения?