Митридат - Виталий Гладкий

Несколько сатархов тут же отошли в сторону и достали из подвешенных к поясу сумок тонкие цепи с металлическими грузиками на концах. Улучив момент, они дружно швырнули их в сторону царевича и его слуги. Цепи словно сверкающие змеи в мгновение ока оплели руки и ноги воинов, и вскоре Митридат и Гордий были погребены под телами сатархов…

Селевк жадно всматривался в едва различимые контуры сражающихся суден. Наконец вперёдсмотрящий киликийцев заметил столб дыма от горящих бирем, и предводитель пиратов Егеиды понял, что там идёт морской бой. Подняв паруса, миопароны быстро пошли на сближение с неизвестными судами — Селевк не сомневался, что ослабленные противоборством стороны не смогут оказать достаточно мощного сопротивления, и чужой, но сладкий плод добычи сам упадёт ему в руки.

Он появился в виду сатархов, когда те пытались освободить тараны бирем, глубоко засевшие в бортах грузовоза. Митридат и Гордий были привязаны к мачте, и обозлённые большими людскими потерями и полупустыми трюмами корабля пираты награждали их увесистыми тумаками и зуботычинами.

Предводитель киликийцев недовольно поморщился, узнав собратьев по ремеслу. В другое время и при других обстоятельствах он, возможно, и не ввязался бы в драку с сатархами, но последний месяц удача покинула его, и Селевк вынужден был бросить эту кость своим изголодавшимся по настоящей охоте, а от того злым и раздражительным пиратам.

Узнал киликийцев и вождь сатархов. Человек храбрый и бывалый, он в отчаянии вознёс молитву богине Деве — устоять перед напором зловещих пиратов Эгеиды, о которых сатарх был наслышан немало, не мог никто. Если уж они выбирали жертву, то спасти её могло только чудо, а в чудеса грубый варвар верил слабо.

Сатархи сдались почти без боя. Они стояли на палубе грузового корабля понурые и отрешённые, со стоицизмом, вообще присущим их нелёгкому и опасному ремеслу. Высокомерный Селевк в белоснежном тюрбане и щегольском наряде восточных варваров, брезгливо переступая кровяные лужи, подошёл к вождю сатархов. Какое-то время они молча разглядывали друг друга, а затем сатарх глухо спросил:

— Кто ты и почему нарушаешь законы морского братства?

— Я — Селевк, — отрезал предводитель киликийцев, считая, что этим всё сказано.

Заслышав достаточно известное имя, вождь сатархов только кивнул в ответ. Надежда оставила великана, и он приготовился достойно встретить смерть.

— В трюмах больше крыс, чем товара, — угрюмо сообщил Селевку его кривоногий помощник. — Что будем делать с этими? — он показал на сатархов. — Отправим в Эреб? — чиркнул для большей убедительности ребром ладони по горлу.

— Пусть забирают свои лохани и отправляются на все четыре стороны, — ответил Селевк, зная, что такое решение понравится его подчинённым — ссора с сатархами ничего, кроме неприятностей, принести не могла; а то, что случилось сегодня, можно будет представить обычным недоразумением, случающимся изредка среди пиратов как Эгеиды, так и Понта Евксинского.

Когда сатархи в радостном возбуждении зашлёпали вёслами по морским волнам, торопясь отплыть подальше, Селевк наконец заметил и пленников. Некоторое время он безмолвно любовался великолепными мышцами Митридата — его одежду и панцирь уже успел содрать какой-то чересчур шустрый сатарх. Утолив любопытство, Селевк, всё так же без слов, указал на бывшую добычу сатархов, и киликийцы быстро развязали узлы верёвок, которыми Митридат и Гордий были привязаны к мачте. И только когда пленникам нашли их одежду и налили по чаше вина, Селевк спросил:

— Куда путь держите?

— В Пантикапей, — помедлив немного, осторожно ответил Митридат.

— По виду вы на купцов не похожи, — в раздумье сказал пират. — А имена ваши мне ничего не скажут, да вам и солгать недолго. Поэтому, меня беспокоит лишь одно — сколько золота за вас дадут мне родственники?

— Надеюсь, что много, — с презрением улыбнулся Митридат.

— Это радует, — удовлетворённо прищурился Селевк. — Но не очень. Потому что придётся отправлять гонцов в ваши дома, долго ждать ответа… а стоит ли шкурка вычинки? Не проще ли продать вас на невольничьем эмпории за хорошую цену, например, гребцами на римские галеры. Квириты — народ щедрый, за таких богатырей не поскупятся.

— У тебя есть ещё один выход, — спокойно сказал Митридат, потягивая вино.

— Да? — удивился Селевк. — Интересно, какой?

— Высадить нас где-нибудь на побережье Таврики, если на Боспор тебе путь заказан, и всемогущие боги когда-нибудь дадут мне возможность отплатить тебе тем же, — Митридат молвил эти слова с необычайным достоинством.

— Ол-ла-ла… — ответ пленника показался Селевку верхом нахальства, но что-то в его манере говорить и держаться подсказало опытному, несмотря на молодость, пирату, что перед ним птица высокого полёта. — Так кто же вы такие, провалиться нам всем вместе в Эреб?! — разозлившись рявкнул предводитель киликийцев.

Митридат поймал вопрошающий взгляд Гордия и кивнул: говори, хуже уже всё равно быть не может. Оруженосец выступил вперёд и с некоторой напыщенностью сказал:

— Перед тобой будущий царь Понта Митридат Дионис, законный наследник престола.

Селевк был ошеломлён. Он лихорадочно соображал, как поступить в этой ситуации. Пират понимал, что теперь, когда он знает имя пленника, продать его на невольничьем эмпории нет никакой возможности. Селевк ни на миг не усомнился в правдивости Гордия — царевич был очень похож на своего отца, а монет с изображением бывшего владыки Понта предводитель киликийцев держал в руках немало. Может, отправить этих двоих на дно? Море умеет хранить тайны… Но тут же Селевк вспомнил сатархов, биремы которых уже скрылись за горизонтом — им-то теперь рты не закроешь. Прослыть цареубийцей — это и в страшном сне не приснится. Селевк знал, что стоит ему умертвить Митридата, и он мгновенно станет отверженным. И тогда на него будет открыта настоящая облавная охота. Ни одна гавань не примет его корабль, и все мореплаватели будут считать своим долгом сообщить куда нужно о маршруте эскадры Селевка. Не говоря уже о правителях Малой Азии, в обычное время дерущихся, как мартовские коты, но готовых, если дело будет касаться жизни и чести порфирородных особ, стать стеной на их защиту. И тут уж они не пожалеют ни денег, ни войск — в назидание другим.

— Я приветствую царя Понта… — попытавшись улыбнуться, Селевк слегка кивнул — поклонился. — Будь моим гостем. Все твои желания исполним…

«Если уж пошла полоса невезения, так это надолго, — с горечью размышлял какое-то время спустя Селевк. — И надо же было мне наткнуться именно на Митридата! Но с другой стороны, я ведь оказал ему большую услугу и, надеюсь, будущий царь Понта не страдает забывчивостью. Ладно, что теперь гадать, дело слажено, назад хода нет — моё слово твёрдо…»

Под покровом ночи эскадра киликийцев взяла курс на Нимфей[255]…

Спустя полмесяца из гавани Нимфея вышел достаточно солидный купеческий караван с охраной, направившийся в Боспор. На судне известного купца Евтиха находились и Митридат с Гордием, одетые в скромные одежды небогатых путешественников. Их появление на палубе не вызвало особого любопытства у команды, что вполне устраивало Евтиха, старого приятеля понтийского купца Менофила, ярого сторонника Митридата Диониса.