Император. Кровь богов - Конн Иггульден

– А на самом деле? – спросил он громче, чуть ли не выкрикнул.

Насколько флотоводец мог судить, вражеские галеры почти их догнали, и он напрягся, готовясь услышать трест дерева, ломающегося под ударами бронзовых таранов. Теперь никто не думал о маневрировании: гребцы налегали на весла, вкладывая все силы в каждый гребок.

– Потому же, почему ты рискуешь своей шеей в полной темноте! – прокричал в ответ Меценат. – Ради него. Все ради него.

– Я знаю, – ответил Агриппа. – Думаешь, он знает, что ты чувствуешь?

– Я – что? – крикнул его товарищ, не веря своим ушам. – Что я чувствую? Ты специально выбрал момент, когда наши жизни висят на волоске, чтобы сказать мне, что я, по твоему мнению, влюблен в Октавиана? Ты самодовольный ублюдок! Ушам своим не верю!

– Я просто подумал…

– Ты подумал неправильно, невежественная горилла! Боги, я пришел сюда, чтобы рядом с тобой встретить жестокого врага – не на суше, а на море, – и что я за это получаю? Мы с Октавианом друзья, большой ты, волосатый горшок с помоями. Друзья!

Меценат хотел сказать что-то еще, но где-то рядом раздался громкий треск. Закричали люди, послышались всплески, но в непроглядной тьме ссорящиеся друзья не могли сказать, откуда доносятся звуки, и тонут ли воины с их галеры.

– Мы с тобой еще поговорим об этом, когда все закончится! – рявкнул Цильний Меценат. – Я бы сейчас вытащил меч, если бы мог тебя разглядеть и не будь ты единственным, кто знает, как вести морской бой.

И тут, услышав смех Агриппы, кипящий от негодования патриций едва не ударил его.

– Ты хороший человек, Меценат, – ответил предводитель флота, и в темноте вновь блеснули его зубы.

Если бы Цильний мог видеть своего друга, он бы встревожился: мышцы его напряглись до предела, а вены вздулись от страха и ярости. Агриппа не видел врагов, темнота связывала его по рукам и ногам, он не знал, не протаранит ли их вдруг в следующее мгновение вражеская галера. Болтовня с Меценатом хоть немного, но отвлекала.

– Я хороший человек, обезьяна, – огрызнулся патриций. – И ты тоже. А теперь, пожалуйста, скажи, что мы сможем обогнать эти галеры.

Агриппа посмотрел на восток, молясь о первом солнечном луче. Он чувствовал, как скрипит и напрягается галера, словно живое существо. Капли соленой воды летели через палубу и холодными иголками кололи лицо.

– Я не знаю, – пробормотал флотоводец.

Ведий отступил на шаг от носа галеры, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте. Кто бы там ни был, кораблей у них было много. В какой-то момент он подумал, что угодил в ловушку, но чужие галеры бросились наутек – их весла резво взбивали белую пену. Заместитель Секста Помпея приказал гнать на полной скорости, и его галеры быстро сокращали расстояние, отделяющее их от этих странных, темных кораблей. На короткое время он даже отдал приказ разогнаться до скорости тарана. Галеры просто летели над водой. Ведий знал, что долго гребцы не выдержат. Скорость тарана развивалась перед столкновением с галерой противника. Сто ударов сердца корабль несся все быстрее, а потом приходилось снова снижать скорость. В какой-то момент флотоводец резко повернул голову на громкий треск, но ничего не увидел, а его гребцы едва не потеряли сознание.

– Снова средний ход! – крикнул он и услышал звук горна, передающий приказ на соседние корабли. Позади раздались нервные крики: одно судно едва не снесло весла другого, пройдя практически вплотную к нему.

Ведий повернулся к одному из лучников.

– У тебя есть зажигательные стрелы?

– Да, – ответил тот.

В море старались обходиться без огня. Пакля и промасленная ткань, закрепленные на наконечнике стрелы, существенно снижали дальность стрельбы. При непосредственном столкновении с противником Ведий использовал зажигательные стрелы только против торговых судов, по большей части с тем, чтобы поджечь их после того, как с них забирали все ценное. А деревянные галеры, двигающиеся на большой скорости, намокали настолько, что практически все зажигательные стрелы, попавшие в них, гасли сами, а оставшиеся быстро тушила команда. Но теперь предводитель отдал именно такой приказ и наблюдал, как двое солдат принесли маленькую жаровню с углями. Они обращались с ней крайне осторожно, как с малым ребенком, прекрасно понимая, к чему приведет пожар на деревянном судне. Стрела вспыхнула желтым, когда лучник поднес ее к углям. В их красном отсвете он натянул тетиву и отправил стрелу в черное небо по широкой дуге.

Все следили за ее полетом. Ведию показалось, что он увидел движущиеся весла, напоминающие ножки краба или паука, но в следующий миг стрела с шипением утонула в море.

– Еще одну. И еще. Не меньше дюжины. И в разных направлениях. Мне нужно увидеть, за кем мы гонимся! – скомандовал помощник Секста.

Яркие огоньки снова и снова поднимались и падали, и их света вполне хватило, чтобы Ведий смог представить себе общую картину. Впереди находилось не меньше нескольких десятков галер, хотя он и не сумел точно сосчитать их. Они тоже перешли на средний ход, оставаясь достаточно далеко, чтобы до них не могли долететь никакие стрелы. Ведий посмотрел на восток, в поисках первых признаков зари. Теперь он даже огорчился, что Секста нет рядом и он не видит эту огромную добычу, хотя в его отсутствие уверенность Ведия в себе только росла. Ему нравилось, что теперь он главный. Ничего, после завершения боя Помпей узнает, что друг не подвел его в сложный момент. Галеры Ведия растянулись широким фронтом, охватывая добычу с флангов.

Флотоводец почувствовал, как корабль дернулся, и громко выругался, потому что галеру начало разворачивать. Он услышал крики на нижней палубе и нахмурился. У кого-то из гребцов разорвалось сердце или он просто лишился чувств от напряжения. Весло вырвалось у него из рук и сбило ритм остальным. Такое иногда случалось, и начальник гребцов знал, что надо делать: тело убирали, и на место гребца садился кто-то из солдат.

Галера замедлила ход: остальные гребцы воспользовались заминкой для короткого отдыха. С губ Ведия сорвался короткий смешок, когда он почувствовал, как весла вновь опустились в воду и скорость опять начала нарастать. Он никогда не скакал на лошади в битву, но предполагал, что ощущения при этом бывают такие же. Враг убегал, а до восхода солнца оставалось всего ничего. Флот Ведия мчался по темному морю, и он, чувствуя, как нарастает возбуждение, положил руку на бронзовый таран. Солнце всходило, и предводитель ста галер полностью подготовился к сражению.

Заря быстро вынырнула из моря: ни горы, ни холмы не вставали преградой на пути первых лучей. Солнце сначала появилось над горизонтом горящей полоской, позолотив волны и открыв друг другу оба флота. Агриппа нервно сглотнул, увидев, что у противника галер гораздо больше, чем у него. Но и Ведий никак не ожидал, что от него убегало так много кораблей.

Солнечный свет еще прогонял темноту, а Агриппа уже выкрикивал новые приказы, и на мачте появились другие флаги. Он заставил своих капитанов вызубрить новую систему, чтобы враги не смогли понять его сигналов, и с мрачным удовлетворением отметил, что командующий вражеским флотом пользуется знаками, которые сам он прекрасно понимал. Теперь оставалось только правильно и максимально быстро на них реагировать. Когда у противника так много галер, требовалось использовать по максимуму все, что играло им на руку.