Седьмое небо в рассрочку - Лариса Соболева

– Погоди, ты что, пробрался сюда? Ты больной?!

– …но нужны доказательства, – пропустил вопросы Котиков, говоря монологом. – Правда, теперь есть человек, который их предоставит.

И отключился от связи. Надо ли говорить, как мчался на встречу Гена Белик? Наскоро попрощавшись, он попросту таранил ливень, обрушившийся стеной плача на город. Гена не снижал скорости на поворотах, рискуя потерять управление автомобилем, ведь он мчался за свободой. Приехав, выскочил под дождь, не прихватив зонта, да так и застрял, глядя на немногочисленную толпу вокруг распростертого тела, омываемого ливнем…

С месяц Белик ходил сам не свой, потом все же отправился к Ксении, теперь ему было с чем к ней пожаловать, а она крайне удивилась:

– Вы?!

– Я. – Он без приглашения опустился на стул, провел по лицу ладонью и начал с драматической ноты: – Мой друг… Да, он стал мне другом… его сбила машина… насмерть.

– Мои соболезнования…

– Он занимался тем делом… за которое Шатуну грозила вышка, а вы думали на меня…

– Господи, зачем вам то дело? – изумилась Ксения. – Десять лет прошло…

– Вы не понимаете! Моего друга убили, а не сбили! Я хочу… Я прошу, чтоб вы помогли мне поставить точку.

Она молчала, опустив глаза, Белик понял, что сейчас эта женщина, имеющая реальную власть, чтоб задержать негодяев в нужный час, откажется. У него был единственный способ заставить ее работать с ним:

– Я не враг вам. Знаю о вас все и давно. С завидным постоянством вы встречаетесь с Шатуновым, ездите с ним на отдых, отсюда и предположение, что Павлик – ваш общий сын. Он же похож и на вас, и на Леху. Не знаю, почему вы не вместе, значит, так надо… Не пугайтесь, мы с Котиковым никому… да я лучше умру! Просто хочу, чтоб вы поверили мне и помогли.

Он рассказал о ходе расследования, длившегося более десяти лет! О последних успехах, о том, что договорился встретиться с Котиковым, который обещал показать снимки. А фотоаппарата при нем не было. Значит, убийцы забрали, стало быть, видели, как он фотографировал, но пробраться в дом Котиков не мог.

– У Дубенича усадьба оборудована камерами наблюдения? – осведомилась Ксения.

– Боже мой! – ударил себя по лбу Белик. – Камеры! Я забыл предупредить… Ай-ай… Стоп! Значит, Дубенич? Юрка приговорил водителей Шатуна?!! Нет… У него нет причин… Мотива нет так подло с Шатуном обойтись…

– Нет мотива? – задумалась Ксения. – Может, вы просто не знаете. Вам нужно пробраться на его третий этаж и посмотреть, что там могло привлечь вашего друга.

Долго Белик не мог попасть на заповедную территорию, собственно, и не попал, туда Дубенич никого не водил, отговаривался, что под крышей у него склад, вечный ремонт. Неправду говорил. Наверху был оборудован кабинет в духе Средневековья, можно сказать, своеобразный музей. Здесь он разместил и доспехи, и оружие, и гобелены, массивную мебель из дерева, но новодел. А одна стена занята всяческими мелочами, вероятно, дорогими сердцу хозяина, среди этого добра висели… вымпелы! Фото стены принес Белику новый нанятый детектив.

С этого часа Гена и Ксения взялись за поиски дополнительных доказательств. Зачем? Ведь срок давности… У подлости нет срока давности. И где уверенность, что не готовится новый план против Шатуна? Белик стал одержим идей отплатить за Котикова, а как? Только посадить Юру. Если он решился на такое страшное преступление, то наверняка замаран выше крыши другими «делами».

Но что интересно: когда есть конкретное лицо и примерно знаешь, где искать, доказательства ползут в руки, будто их подбрасывает сама Фемида. Все, что приносит большие деньги в сжатые сроки, Юрик умудрился загрести в свои лапы, не брезговал и наркотой, вытеснив с этого ценного рынка цыган.

– Нам осталось заручиться поддержкой в высших инстанциях, – подводил черту Белик, к этому моменту они дружно шагали по дорожке к дому Шатунова. – А они уже должны были сами организовать процесс захвата всех этих скорпионов. Ксения Эдуардовна не хотела доверить такое дело коллегам, послала меня. Ума не приложу, где она прокололась.

– Дубенич… Юрка… – потрясенно вымолвил Шатунов.

– Он, – заверил Белик. – А вы на кого думали?

– На мужа и его брата, – сказал Марин. – Вас подозревали.

– Муж – мелочь, – ничуть не обиделся Белик. – А брат Толик замешан в крупных незаконных сделках, но от Дубенича далек, у него своя сфера. Ксению Эдуардовну держал на тот случай, если его возьмут. Кто-то же должен был его вытаскивать, ради этого он и продвинул ее в прокуратуру, дальновидный мужик. Сама по себе она не стала б за него биться, ее можно было держать угрозами. Он шантажировал родителями. Толик обработал их и спокойно подставлял, например, якобы сделки совершал не он, а они. Потом запугивал Ксению, что сдаст их, кстати, угрозы были вполне реальными, он не блефовал. Родители недавно умерли, а тут Дубенич выплыл – тот еще коршун. Она не стала рисковать тобой, Леня, и Павликом.

– А что Гиреев? – интересовало Марина.

– Крыса. Шпион Дубенича, – презрительно взмахнул кистью руки Белик. – Ксения Эдуардовна владела информацией в силу занимаемого положения, поэтому нашла тех, кто дал сведения. Люди есть люди, среди них встречаются и трусы, в команде Дубенича тоже они есть. Диалоги с ними она записала на диктофон – все это есть на диске. Так и выяснила о Гирееве…

В следующий миг все подумали, что Шатунова сейчас удар хватит, он схватился за голову, запричитал:

– Сабрина!.. Черт!.. Сабрина!..

– Что с ней? – всполошился Марин.

– Она полетела с Дубеничем за границу! Замуж за него выходить полетела! Может, еще не улетела… Пожалуйста… Как быть, а?.. Куда нам?..

– Сейчас позвоним в аэропорт и задержим рейс, – сказал опер, доставая мобилу.

Но! Самолет улетел три часа назад. Шатунов украдкой покосился на Марина, который, заботясь о шефе, напичкал дом видеокамерами. Папе доложили, где его дочь спала. А Марин психанул и ушел. Конечно, парню неприятно узнать, что Сабрина попользовалась им, так сказать, оторвалась напоследок и убежала к богатому дяде. К сожалению, она мамина дочка.

После смерти Ксении для Шатунова настал наиболее тяжелый момент, когда он вызвал Гиреева. Тот, еще не зная, чем ему грозит срочный вызов, начал с отчета за последний месяц.

Звучал «Реквием» Моцарта – это что-то новенькое, обычно Шатунов оперы врубает, если настроение поганое. Вообще-то, показатели должны были улучшить его состояние, но Шатун как будто оглох, смотрел в сторону, обхватив пятерней подбородок, и думал наверняка на отвлеченные темы. Андрей Тимурович сделал попытку вернуть его к делам:

– Леонид Федорович, тебе неинтересно?

Шатунов действительно очнулся, обошел стол и попросил:

– Встань.

Когда Гиреев, не думая ни о чем плохом, поднялся, в его лицо неожиданно врезался кулак. Надо сказать, кулаки у Шатунова не интеллигентные, а рабоче-крестьянские, так ведь в прошлом он натренировал их, перетаскав тонны деликатесной «грязи». Гиреев очутился на полу с разбитым носом, заметив кровь на своей одежде, разозлился: