📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыПоследний пассажир - Уилл Дин

Последний пассажир - Уилл Дин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 93
Перейти на страницу:
воды глубиной в несколько миль.

Еще две ступеньки – и мне приходится остановиться, чтобы перевести дух. Руки ноют, плечи горят, ладони сморщились от постоянной влаги. В тот день, когда мы хоронили папу, мои пальцы выглядели точно так же. Шел не такой сильный дождь, просто йоркширская морось, но я отказалась от зонта, который предложил дядя Уильям, тот самый строитель. Я желала ощутить дождь на лице. Хотела почувствовать что-то прямое, ясное и честное, нечто иное, чем стыд, смешанный с горем утраты. Папу похоронили рядом с его родителями, и на отпевание почти никто не пришел. Его прежние коллеги избегали нас. Его друзья прислали извинения. Не знаю, почему мы хотели, чтобы на похороны пришло много людей. Особенно мама, она отчаянно этого желала. Но казалось, будто стыд заразителен. Люди опасались его подхватить. Стыд за то, что папа сделал: лгал нам и благотворительной организации, причинил боль стольким людям без всякой на то причины. Он даже не получал удовольствия от азартных игр. Никогда не наслаждался деньгами или ощущением победы. Он просто вынужден был играть. Это была форма постепенного, бессмысленного саморазрушения, которое в конце концов нанесло ущерб семьям по всей округе.

Еще одна ступенька. Вижу, как серые облака летят по ветру, и мне кажется, что я нахожусь внутри них. В этой части океана, такой отдаленной, такой лишенной света, что сам Бог с трудом смог бы нас найти, качка только усиливается.

У нас не получилось устроить полноценные поминки в отеле или кафе, мама не могла этого себе позволить, поэтому мы скромно помянули папу дома, пока у нас не отобрали дом. Я приготовила папины любимые бутерброды с ветчиной и сосиски в тесте, а мама вымыла все поверхности и полы, чтобы дом сверкал. Это была ее последняя отчаянная попытка сохранить респектабельность. Она не заслуживала такого отношения. Она ничего не выиграла от поведения отца.

Его ложь дорого ей обошлась.

И обходится по сей день.

Дождевая вода попадает мне в уши и пропитывает нижнее белье. Спина затекла от холода и напряжения. Я поднимаюсь все выше и выше, а до вершины, кажется, целая сотня метров. Лестница словно удлиняется с каждым моим шагом. Сизифов труд, но я слишком измучена, чтобы полностью это осознать. Мне остается лишь держаться и дрожать. Застыть. Без всякой надежды на помощь. Я цепляюсь руками за перекладины и кричу, как раненое животное. Из-за мамы, из-за Джеммы, но в первую очередь из-за отца. Я оплакиваю душевную боль, его страдания и последствия его выбора, как и моего. Мы пытаемся исправить ошибки и терпим неудачу.

Наш позор неизгладим.

История повторяется.

Я знаю, что произойдет, если оставаться на месте. Начнется переохлаждение. Навалится сонливость. Я потеряю ясность мысли. Возможно, даже засну и в этом забытьи упаду вниз. Несколько секунд ужаса, за которыми последует резкий треск. Удар головой о палубу или тридцатиметровое погружение в воду. Погружение, а не подъем. Благословенное облегчение. Падение в полуночную зону. Глубина тысяча метров, две тысячи. Мое тело сожмется, сомнется, стиснется. Капилляры полопаются один за другим. Три тысячи метров. А потом, осторожно, словно положенная невидимой рукой на матрас в неосвещенной комнате, я устроюсь на морском дне.

Глава 106

Корабельный гудок возвращает меня к реальности. Я могу достичь вершины. Я почти добралась. Я ни за что не засну и не упаду. Я могу победить, устранить ущерб, обеспечить родным некоторый комфорт, некоторую безопасность, заработанную самопожертвованием и служением.

Голос Джеммы звучит в ушах, когда я поднимаюсь выше. «Шаг за шагом. Просто продолжай в том же духе. Это всего лишь лестница, взбирайся по ней и не останавливайся. Не переживай сейчас, когда все закончится, тогда и будешь погружаться в мысли, как ты любишь это делать».

Конец близок. Еще семь ступенек. Я карабкаюсь, и мои дрожащие руки напоминают полузамороженные куски ветчины. Зубы громко клацают.

На мачте я замечаю ключ-карту от каюты. Последний ключ прикреплен карабином к верхушке лестницы. И тут ветер дует с такой силой, что разносится рев, словно от грома. Корабль кренится, я теряю равновесие и остаюсь висеть на руках высоко над палубой, а трап, кажется, вот-вот сломается.

Я умру здесь, в этом проклятом месте, где меня никто не видит, но все наблюдают.

Корабль снова кренится, и, не обладая ни мастерством, ни ловкостью, я врезаюсь спиной в лестницу и хватаюсь за нее изо всех сил, обвивая ногой, прижимаясь грудью, как будто это возлюбленный или потерявшийся ребенок.

Когда я добираюсь до вершины, мокрый снег грозит превратиться в снегопад. Я видела объективы камер, встроенных в конструкцию, мертвые глаза, мерцающие на перекладинах, но здесь словно просыпаюсь от лихорадочного сна. Спина мокрая, пульс учащенный, дыхание поверхностное.

Я нахожусь на самой высокой точке «Атлантики».

Зажав ключ-карту в зубах и вгрызаясь в пластик, я начинаю спуск. Часть меня, та, что испытывает искушение спрыгнуть со скалы или разбиться на машине, этот крошечный осколок безумия, спрятанный глубоко в нашем мозгу, готова ослабить хватку и соскользнуть вниз. Я маниакально улыбаюсь при мысли об этом.

Спускаюсь мимо радара, флюгера и огней и перехожу к последнему участку лестницы, упав с которого, возможно, – я не уверена, но возможно, – смогу выжить. Пусть это будет перелом таза, раздробленное бедро, но я доживу до конца этого отвратительного фарса.

Сделав последний шаг на палубу и внезапно ощутив себя самой прочной вещью в мире, похожей на базальтовую скалу, а не на плавучее дерево, я сжимаюсь в комок и плачу. Сквозь дождь, сквозь темноту раздаются голоса. Чьи-то руки на мне. Одеяла. Мою голову накрывают чужим пальто. Слова. Поцелуи. Кто-то зовет меня уйти из-под мокрого снега.

Папа, ты чувствовал это каждый раз, когда выигрывал? Каждый раз, когда проигрывал?

В комнате наблюдения все ликуют, но я начинаю замыкаться в себе. В глазах мутнеет, словно я смотрю через старую подзорную трубу, а в ушах шумит. Не могу говорить. Меня растирают. Снимают с меня мокрую одежду и заворачивают в одеяла, а Мишель водит руками вверх-вниз по моей спине, и я снова отчетливо различаю их голоса. Комната обретает четкость.

– Где она? – спрашиваю я.

– Что? – уточняет Мишель. – Кто?

Я оглядываюсь.

– Где Фрэнни?

Глава 107

В жизни бывают моменты, когда возникает ощущение, будто вот-вот произойдет что-то ужасное, но ты ничего не можешь сделать, чтобы это предотвратить.

Фрэнни нет в комнате.

Ее нигде нет.

Колени все еще дрожат после подъема, пока я бегу

1 ... 72 73 74 75 76 77 78 79 80 ... 93
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?
Жанры
Показать все (24)