Польша против СССР 1939-1950 - Елена Яковлева

После взятия Вильно «Вильк» провел переговоры с генералом Черняховским, командующим 3-м Белорусским фронтом. На них советскому командованию были представлены планы создания отдельного воинского формирования АК, которое бы вошло в состав 3-го Белорусского фронта (вспомним, что все тот же «Вильк» еще совсем недавно пытался получить от немцев вооружение на 30 тыс. чел., чтобы бороться с Советами, теперь же, окончательно распоясавшись, он хотел, чтобы Советы сами снабдили его оружием для этой «святой» цели!). Виленский округ АК собирался сформировать бригаду, Новогрудский — 19-ю пехотную дивизию. Польские источники утверждают, что Черняховский якобы высказал свою поддержку этим планам, хотя совершенно непонятно, какие он мог иметь полномочия принимать решения, имеющие не только военный, но и политический аспект. Да и, откровенно говоря, имел ли полномочия на ведение подобных переговоров сам «Вильк», вызывает весьма обоснованные сомнения. Дело в том, что, например, представители Делегатуры в Виленском округе такие переговоры на уровне гражданской администрации вести без согласования с Лондоном не намеревались и легализовать свои структуры в отличие от отрядов АК не собирались. Делегат эмиграционного правительства Федорович ввиду появившихся в Вильно объявлений о мобилизации в Красную армию пришел к выводу — и совершенно справедливо! — что Советы считают Виленскую землю своей территорией. И в соответствии с инструкциями от Делегатуры в Варшаве аппарат окружной Делегатуры остался в подполье.

17 июля прибывшие на очередную встречу с Черняховским «Вильк» и 22 офицера АК были разоружены и арестованы. Описываемая польским историком сцена ареста «Вилька», если не знать предысторию, может, наверное, даже вышибить слезу у непосвященного: «Вильк» энергично вскочил со стула и сказал спокойно, но... «От имени Польской Республики протестую». После преодоления сопротивления майора Цэтыса, схватившегося за пистолет, оба поляка были подвергнуты заключению»[188]. Вот только в НКВД прекрасно знали, что имеют дело с человеком, успешно сотрудничавшим с оккупантом. Кстати, еще 14 июля 1944 г. оперативные группы НКВД начали прочесывать освобожденный город и обнаружили два склада с оружием АК, в котором находились 302 немецких пулемета, 152 карабина и 40 гранат. Это оружие, брошенное отступающими немцами, а затем подобранное отрядами АК, так сказать, на всякий случай, было конфисковано во время попытки его вывоза в леса.

Начальник 3-го оперативного отдела штаба Виленского округа АК подполковник З.И. Блюмский (псевдоним «Стрыханьский») объявил тревогу и распорядился о выводе всех отрядов АК, сконцентрированных в местечке Тургеле, в Рудницкую пущу, в лесной массив в 30 км к югу от Вильно. Однако часть отрядов АК была окружена и разоружена частями Красной армии и НКВД еще на подходе к пуще. При этом, как свидетельствуют более поздние сообщения и воспоминания членов АК, ими в массовом порядке пряталось оружие «до лучших времен». Так, 19.07.1944 г. 86-й полк погранвойск в районе населенных пунктов Ошмяны и Рудники задержал отряд АК в составе 556 человек и изъял одно орудие калибра 45 мм, 9 станковых пулеметов, 42 ручных пулемета, 17 автоматов, 25 карабинов, 21 пистолетов. Естественно, странно было бы иметь столь незначительное количество оружия на такой состав. Отряды, успевшие уйти в Рудницкую пущу, были вторично окружены советскими частями. 20 июля командиры отрядов АК приняли решение о роспуске своих партизанских батальонов и бригад. В составе партизанских отрядов должны были остаться только добровольцы. Но здесь разоружение проходило отнюдь не так мирно, как во Львове. Например, при разоружении отряда АК в районе озера Керново в Литве были убиты младший лейтенант и сержант РККА. Тем не менее обещание Сталина выполнялось: почти 8 тыс. бойцов виленского и новогрудского округов АК, не считая тех солдат из местного сельского населения, что попросту разошлись по домам, подверглись разоружению. Затем часть из них, в количестве около 2,5 тыс. человек, были освобождены после предварительного следствия, а около 4 тыс. сначала направлены в лагерь в Медниках (в настоящее время Мядининкай в Литве).

И как ни пытались поляки оказать давление на Сталина через союзников, ничего у них не получилось. Черчилль в ответ на их просьбу вмешаться в историю с разоружением отрядов АК проявил себя следующим образом: «...возмущенный, он набросился на нас за бои в Вильно и на Волыни. Он по-старому ополчился на наши претензии относительно Вильно, критиковал за то, что вместо того чтобы отступать на Запад, мы лезем туда только затем, чтобы обратить внимание на свое присутствие» (выделено автором). Что ж, великий политик был прав, только затем все и делалось, чтобы обратить внимание на свое присутствие. И поскольку в данной ситуации поляки, выступающие со своими интересами на «восточных окраинах» в качестве какой-то третьей силы, никому из союзников не были нужны, тогдашний министр информации Великобритании Брендан Брэкен по поручению У. Черчилля издал инструкцию для средств массовой информации Англии не освещать вооруженные акции АК на территориях, которые считались советскими[189].

Что касается рядовых аковцев, которые в подавляющем большинстве отказались вступить в Войско Польское в СССР, то они были вывезены в Калугу и включены в состав 361-го запасного полка 31-й пехотной дивизии Красной армии как лица с советским гражданством. В Калуге аковцы решительно отказались принимать присягу, несмотря на то, что, Советы всяческими соблазнами старались свернуть их с пути истинного. Рассказ об одной такой подлой попытке можно найти в воспоминаниях непреклонных польских гордецов: «В Калуге, сразу же после препровождения нас, аковцев, на огороженную территорию, всех поставили перед расставленными длинными столами. Столы были накрыты красной материей, и на них расставлены продукты питания в виде колбасы и хлеба, а рядом с продуктами были разложены книги с портретом Сталина и написанной присягой на верность Сталину и Красной Армии. Всему этому сопутствовал советский военный оркестр, играющий марши громко и навязчиво. Нам заявили, что каждый из нас, солдат АК, должен подписать присягу в положенной книге, а потом может подкрепиться и переодеться в предоставленное советское обмундирование. Никто из солдат АК не дал согласия на совершение подписи под русской присягой. Мы спонтанно потребовали отправить нас под командование генерала "Вилька". Реакция советских офицеров была немедленной и жесткой. Был отдан приказ встать. Отобраны были вещмешки с советским обмундированием и нам бросили, чтобы переодеться, изношенные фуфайки, старую форму немецких солдат...»

Или еще хлеще: «...в начале сентября нам попытались "вбить" в голову русский текст военной присяги. Это была присяга на верность Сталину, ну, мы и отказались ее принять. Это было решение явное и инстинктивное. Видение России как дикой и варварской страны, ограниченной до символа Сибири, я и мои товарищи считали одной из наиважнейших ценностей нашего наследия. В этой мудрости содержался запрет на любые компромиссы с Россией, как царской, так и советской. Через пару дней у нас отобрали мундиры, и мы получили взамен старые, драные лохмотья, которые пришлось самим чинить...»