Вкус свинца - Марис Берзиньш

большую кружку грога. Крепкий. Для надежности закидываю в рот по таблетке аспирина и пирамидона и осушаю кружку. Горячие волны пробегают по телу, на какое-то мгновение приходит бодрость, потом капли выступают на лбу, прошибает пот, а потом наваливается сон.

На следующее утро чувствую себя просто великолепно. Голова свежа, нос не заложен. Однако я, как послушный больной, меряю температуру — 36,7. Но слабость в теле остается. Не так, чтобы обессилел, но хочется еще понежиться в постели. В конце концов, Коля сегодня на меня не рассчитывает, и Тамара вряд ли понапрасну велела лежать. Рудис приносит дрова и растапливает печь.

— Ну, как, выживешь?

— И-и… — поднимаю большой палец и держу его наискосок — еще не вполне здоров, но идет в ту сторону.

— Отлично. Мой грог мертвеца поднимет. Хильда принесет тебе завтрак.

— Э-э! — с этим я и сам справлюсь.

— Лежи, не дергайся. Что твоя докторша сказала?

— У-у…

— Нужно слушаться, иначе никакой оперы. Небось, фрак напялишь?

— Э-э! — зачем мне фрак, если на Тамаре не будет шикарного вечернего платья. Показываю, что веду ее под руку.

— Не понял… Идешь с Тамарой, ясно…

— И-и! — подергиваю свою пижаму.

— А, кажется, понял. Ей нечего надеть?

— И-и… — опять поднимаю большой палец и двигаю им вверх-вниз.

— Картина ясная. Откуда у сестры милосердия изысканный вечерний наряд… Не горюй, что-нибудь придумаем. Она вечером придет?

— А-а.

— Хорошо, тогда и поговорим. Я побежал! — Рудис, глянув на наручные часы, вылетает из дверей.

Скучно валяться без дела, смотрю, что бы почитать. Вспоминаю, что в детские годы, когда я хворал, дед читал мне всякие истории, и тут взгляд падает на сборники сказок Шмита[65]. Томики еще новенькие, не то, что во времена дедули, обшарпанные и старинной печати. Занятно, какими покажутся сказки сейчас, с высоты моего нынешнего возраста? Наивными, глупыми? Вынимаю томик и открываю наудачу:

«Сильный сын кузнеца отправился искать пропавших дочерей короля. Он спустился в подземный мир, одолел трех чертей и освободил трех королевских дочерей. Двое его товарищей вытащили их, оставив сына кузнеца в пещере, а сами выдали себя за спасителей. Большая птица вынесла сына кузнеца на поверхность земли, он тут же направился к королю и рассказал, что он и есть тот, кто спас его дочерей. Когда король не поверил ему, а поверил обманщикам, сын кузнеца перевернул королевский дворец вверх ногами: башни воткнул в землю, а фундамент оказался в воздухе. Король перепугался и отдал ему в жены младшую дочь».

Непонятно, это хороший конец или нет. Дворец порушен, король с перепугу дочку отдал… как бы позднее зятьку яду не подлил.

Беру третий том, может, будет что поинтереснее. Куда там: «Три сестры в жены черту», «Ненадежная мать», «Человеческие дети и людоеды», «Человеческие дети у великанов и других людоедов», «Королевна в гробу», «Ведьма в гробу», «Колдун в гробу», «Черт в гробу»… Одни гробы. Сказочки ну прямо для меня, могильщика, подобраны. Третий том меняю на пятый, может, там будет что-то поживее. Открываю не глядя.

«Один мужик всю жизнь только и думал про то, какова жизнь на том свете. Однажды он встретил какого-то старичка и рассказал ему о своих тревогах.

Старичок ответил: «Коли хочешь узнать, как живется на том свете, пойдем со мной, я покажу».

Долго они шли по горам и долам и пришли к быстрой речушке с очень чистой водой. Старичок позволил путнику напиться.

Мужик опустился на землю и наклонился к речке, ловя губами прохладную воду. Потом поднялся, перебрался через речку и вошел в красивый лес, в котором пели разные птицы. Он больше не чувствовал ни усталости, ни жажды, и было ему так легко и хорошо на сердце, что даже слов не подобрать. Начал осматриваться и слушать птичье пение.

«Чему ты так удивляешься? А не забыл ли ты чего?»

«Кажется, рукавицы оставил на берегу».

«Ну, так вернись!»

Пошел он и тут же вернулся.

«Нашел рукавицы?»

«Нет, не нашел».

«Ну, а что ты там увидал?»

«Увидал, что там лежит умерший человек».

«А ты знаешь, кто этот мертвец?»

«Нет, я не узнал его».

«Это же твое собственное тело!»

Да-а, вот так интересы были у предков — тот свет, мертвецы. Не то, чтобы жутко боюсь смерти, ведь мы все умрем, и все-таки сказки читать больше не хочется. Как и подобает еще живому, поднимаюсь с постели. Подхожу к печи поворошить угли и закурить. Дым красиво устремляется в дымоход. Задвинув вьюшку, спускаюсь вниз по нужде, потом, выпив чаю, опять погружаюсь в сон.

Просыпаюсь, когда за окнами уже темно. Снизу доносятся голоса Рудиса и Хильды. Временами встревает голосок Ребекки. Еще зевается, но нельзя же весь день проспать, на ночь ничего не останется. Пора и перекусить.

В гостиной на штангу для штор прицеплены два вечерних платья. Одно — светло-зеленое, другое — почти бордовое. Рядом на стуле лежит чемодан. Наверное, Хильды.

— Привет, недужный! Мы ждем Тамару.

— О-о! — показывая на платья, думаю, как она изумится.

— Правда? Есть, из чего выбрать.

— Ну, если подойдет, — добавляет Хильда.

Мысленно наряжаю Тамару в темно-красное платье. Зеленое тоже неплохо смотрится, но золотистые воланы делают его слишком броским. Надеюсь, Тамаре это не подойдет.

— Какое тебе больше нравится? — Ребекка дергает меня за рукав. — Мне — зеленое.

— А-а… — улыбаюсь я.

— А тебе? Ну? — девчушка не отстает.

Спасая меня, раздается стук двери и входит та, которую все ждут.

— О! — Тамара удивлена, как ия. — Я попала на показ мод?

— Выбирай! — простирая руку, предлагает Рудис. — Одно ты должна выбрать на завтра. Отказы не принимаются, ты должна быть на уровне, ведь твой кавалер будет во фраке и цилиндре… Нет, обойдемся без цилиндра.

— Правда? Ты — во фраке?! — Тамара недоверчиво смотрит на меня.

— А-а… — меня задевает ее удивление. Будто я простоват для этого пингвиньего костюма.

— Не знала, что ты у нас такой утонченный.

— И-и… — ияне знал, но мой выходной костюмчик далеко не первой свежести, поэтому лучше уж в чужом фраке.

Не отводя глаз от платьев, Тамара бросает пальто на стул и подходит ближе к окну.

— Откуда они взялись?

— Это мои, — говорит Хильда. — Буду рада, если какое-то тебе подойдет.

— Ой, Хильда! Как это любезно…

Мне кажется, что и Тамара больше смотрит на красное. И все же первым решает примерить зеленое.

— Креп-жоржет, расшитый сатиновыми лентами. Как тебе нравятся воланы?

— Это самое красивое мамочкино платье! — восклицает Ребекка.

— Роскошно, — Тамара скрывается с платьем в кухне.

Через мгновение она возвращается, держа руки на талии.

— Ну, как?

— Красиво, красиво! Нигде не