Иностранец ее Величества - Андрей Остальский

И еще одно обстоятельство, на которое, Маркс как диалектик вроде бы должен был обращать больше внимания: не всегда консервативность — это плохо. Консервативность необходима для баланса. Если же все время дуть только в дуду прогресса, если только и делать, что силы консерватизма в угоду прогрессу уничтожать, то общество разбалансируется, сорвется с тормозов, свалится в овраг или даже в пропасть (что, собственно, и произошло в некоторых хорошо известных нам странах).

В каком-то смысле центральная причина всех английских успехов — именно способность неизменно выдерживать баланс.

Интересное явление — отношение Маркса к евреям. Любопытно было бы понять, как он пришел к знаменитому выводу, что освобождение общества и самого еврейства — в ликвидации еврейства. («Эмансипация евреев… есть эмансипация человечества от еврейства».) Можно предположить, что на сознательном или бессознательном уровне за этим стояло: если больше не будет евреев, то и его, Маркса, никто больше евреем, жидом не назовет.

Он всю жизнь свое еврейство изживал, старался избавиться от него, оторваться от корней с яростью новообращенного (хотя крестился его отец). Не исключено, что отвращение к «еврейским свойствам» или тому, что принято было таковыми считать, изначально и подвигло Маркса искать путь к утопии без денег, без торговли («торгашества») и без ростовщичества. Поселившись в Англии, он быстро разглядел вокруг себя «еврейские черты» — страна тоже жила товаром, капиталом, золотом. Когда Маркс обличает «жадность, материализм, эгоизм, отсутствие высоких ценностей», то не сразу поймешь, о каком из двух несимпатичных ему народов идет речь.

«Деньги — ревнивый бог Израиля, выше которого нет и не может быть никакого Бога», это сказано вроде бы о евреях, но в переносном смысле может быть отнесено и к Англии, какой Маркс себе ее представлял.

Интересное совпадение: эта параллель — между евреями и англичанами — веками была и остается одной из любимых тем французских крайне правых националистов. Один из них, некий Луи Мартен, написал в конце XIX века популярную брошюру под названием «Не еврей ли англичанин?». Он близко подошел к положительному ответу на поставленный в заголовке вопрос, а потому предупреждает всех об «англо-еврейском заговоре», направленном на создание Соединенных Штатов Европы и вообще на подчинение мира. Автор также утверждает, что евреи проникли в Англию под видом англосаксонских племен и в доказательство приводит озарившую его догадку, что слово «saxon» (саксонец) произошло в результате искажения фамилии Исааксон. Единственное отличие между двумя этносами Луи Мартен видит лишь в том, что «евреи — отличные музыканты, а англичане — отвратительные».

Парадоксальным образом Дизраэли, получивший титул графа Биконсфилда, в некоторых отношениях мог бы согласиться и с Марксом, и с антисемитом Луи Мартеном. Легендарный британский премьер тоже верил в общность судьбы евреев и английских протестантов. Но только с противоположным знаком — плюсом, а не минусом.

В России имеет хождение анекдот: почему в Англии нет антисемитизма? Ответ: потому что англичане не считают себя глупее евреев и им нечему завидовать.

В этой шутке, разумеется, есть доля шутки, но и доля истины тоже. Главная причина процветания евреев в англосаксонских странах, их в целом гармоничных отношений с местным населением коренится все в той же культуре терпимости, которая так много дала Британии и дает до сих пор. А культура эта, в свою очередь, есть результат особой модели развития, которую посчастливилось Англии избрать.

Впрочем, до тех пор, пока модель эта не укоренилась, у английских евреев, точнее, иудеев проблем хватало.

Был период — почти триста пятьдесят лет — когда под давлением Ватикана и английских баронов адепты иудаизма были и вовсе изгнаны из страны. Запрет был снят только в XVI веке. Но в 1700 году в Лондоне квакеры построили в подарок вернувшимся первую синагогу, причем балки для потолка храма пожертвовала сама королева Анна.

«Губка»-Англия с готовностью всасывала таланты и амбиции — и еврейские не были исключением. Правда, в XIX веке правительству и палате общин потребовалась четверть века, чтобы преодолеть сопротивление палаты лордов и снять запрет на избрание иудеев в парламент. Вернее, избираться они могли сколько угодно — Лайонел Ротшильд преуспевал в этом множество раз. Но потом, при вступлении в депутаты, надо было приносить присягу на Библии. Один раз Ротшильд добился разрешения присягать на Ветхом Завете, но, когда он опустил в присяге эпитет «христианская» перед словом «вера», его вступление в должность не было признано законным. И только в 1855 году лорды наконец сдались…

Но еще за восемнадцать лет до этого королева Виктория впервые даровала наследственный титул баронета еврею, не отказавшемуся от веры предков. Еще через несколько лет пал и последний бастион: иудей стал пэром, лордом.

Впрочем, что касается формальных аристократических титулов, то Австро-Венгрия опередила в этом смысле Англию, первой сделав своих Ротшильдов баронами. Правда, это ей мало помогло…

Официального антисемитизма в Англии нет уже лет пятьсот, бытового очень мало. Я расспрашивал своих друзей-евреев, сталкивались ли они за свою жизнь с его проявлениями в Англии, прямыми или косвенными, и ответ неизменно был: нет, не приходилось. Слышали какие-то истории, читали в прессе, но лично — нет. (Что касается отношения к евреям британских мусульман — это отдельная тема.)

Люди старшего поколения рассказывают, что до Второй мировой войны в английских провинциальных школах вполне можно было услышать рассуждения учителя о евреях, которые «нашего Христа распяли». Да и чернорубашечники Освальда Мосли по городам маршировали или пытались маршировать; правда, среди широких масс они поддержкой не пользовались никогда.

После войны этого было уже не увидеть, хотя Англия подарила миру пару убежденных отрицателей холокоста. Но это неизбежно, это оборотная сторона британского плюрализма: здесь никогда и ни по какому вопросу не будет полного единодушия.

Какой-то стратегический союз, чуть ли не нутряная близость англичан с евреями — это, конечно, миф. Но интересно, как часто его пускали в ход: от Маркса до кайзера, от французских правых до немецких национал-социалистов. Все, кого раздражали, доводили до зубовного скрежета «торгашеская свобода» и культ индивидуализма. Все это ассоциировалось с еврейством, а учитывая «странное» отсутствие антисемитизма в Англии, ярлык «иудаизированной Британии» очень многим казался убедительным.

10 ноября 1918 года император Германии Вильгельм II бежал в нейтральную Голландию, где он нашел приют в Утрехте, в историческом замке Амеронген, принадлежавшем графу Годарду Бентинку. Война была проиграна, династия Гогенцоллернов низвержена, империя утрачена… Главный враг кайзера — «коварная Англия» — торжествовал. Многие считали императора лично ответственным за произошедшую катастрофу. Придворные и монархисты ожидали, что кайзер сделает то, «чего требует честь», — ринется в атаку и погибнет в бою или пустит себе пулю в лоб. Но Вильгельм не сделал ни того, ни другого. Вместо этого, прибыв в поместье графа, он первым делом попросил чашку «настоящего, хорошего английского чая».