Няня для тирана - Ая Кучер

— Он не мой парень. Больше нет.

Мира ничего не говорит и не спрашивает. В очередной раз помогает мне своим молчанием. Только скупает кучу медикаментов. Бинты, перекись, обезболивающие. Прикрывает ими оставшиеся тесты и впихивает мне в руки.

— Чтобы не было лишних вопросов.

Мужчины что-то обсуждают, но замолкают, стоит нам подойти. Так даже лучше. Я не хочу знать, что происходит. Больше нет. Совсем скоро я уеду, всё-таки за границу, и наша история закончится. Мне больше не нужно лезть в самое пекло.

— Мы уезжаем, — Клык напряжен и я не спорю. В любом случае мне с ним поговорить нужно. Если не о ребёнке, так хоть вещи свои забрать. — Что ты накупила?

— Неважно.

— Дай сюда.

Клык тянется к моему пакету. Мне страшно, что он среди всего найдёт тесты. Не нужно было их вообще забирать. Повторный можно сделать и через несколько дней. Вряд ли результат измениться.

— Клык.

Мира перехватывает руку мужчину и забирает на себя всё внимание. Я пользуюсь этим, чтобы забраться обратно в машину. Перекладываю тесты в рюкзак, а кулёк бросаю на заднее сидение. Пускай теперь смотрит содержимое сколько душе угодно.

— Слушай, — Клык хлопает дверцей и спешит уехать. Выглядит напряженным, будто Мира сказала ему что-то опасное. Нет, она не могла рассказать о беременности. Не могла же? — Мы сейчас немного покатаемся, чтобы убедиться в отсутствии слежки. И тогда поедем домой.

— А потом я соберу вещи и уеду.

— И потом ты уедешь.

Выдыхает, полностью сосредотачивая внимание на дороге. Сама хотела сбежать от него, а теперь внутри что-то режет от того, что он так легко соглашается. Понимаю, что логики нет.

Но назойливая маленькая девочка во мне нашептывает о том, что я не хочу уезжать. Как бы сложно не было, как бы сама не бежала прочь от него, где-то в глубине души я знала правду. Мне бы хотелось, чтобы Клык прижал к себе и сказал, что никуда не отпустит.

Я знаю, что нам не быть вместе. Он не измениться ради меня, не настолько. А я не смогу принять роль молчаливой жены преступника, которая никуда не лезет.

Наши отношения были обречены на провал с самого начала.

Но от этого не легче.

— Блять.

Я вижу то же, что и Клык. Как за нами вырисовывается две машины. Те самые джипы, что приезжали к Игорю. Значит, всё-таки не у Миры проблемы.

Только всё становится хуже, когда я слышу звуки выстрелов. Машину несёт в сторону. Мужчина громко материться, но только прибавляет газа. Неужели вечером в переполненном городе вот так могу напасть? Ничего не боясь, открывать огонь по машине.

— Арина, спустись вниз.

Не понимаю, что он от меня хочет. Но Клык уже щёлкает моим ремнём безопасности и давит на плечо. Я сползаю вниз, на коврик. Стараюсь слиться с дном, чтобы меня не заметили.

Меня колотит от страха. Сжимаюсь, желая исчезнуть. Не представляю, как мужчина может оставаться таким спокойным, когда нас обстреливают. В ушах грохочет, закладывает.

Я жмурюсь и закрываю уши. Просто жду, когда всё закончится. Я уверена, что Клык справиться. Он же в этом профи, столько лет выживал. Не может же сейчас всё закончится.

Машина гудит, несётся по улицам. Слышу разбивающееся стекло и холодный ветер попадет внутрь машины. Клык что-то кому-то рассказывает. Звонит друзьям и сообщает о происходящем. Даже не кричит, только материться слишком много.

Я не знаю, сколько времени это происходит. Теряю связь с реальностью, не рискуя открывать глаза. Пока я в своём импровизированном домике, кажется, что ничего страшно. Клык справится и вытащит нас из этой передряги.

Только машина начинает ехать рывками. Подскакивает на кочках. А затем и вовсе глохнет, окончательно остановившись. Распахиваю глаза, желая понять, что происходит.

Клык встревожен. На лбу мелкие раны от разбитого стекла. Мужчина легко касается моего лица, вымучено улыбаясь.

— Вот и всё, Ариш.

Ариша.

Мне так тепло от этого обращения. Легко и приятно, будто мы совсем при других обстоятельствах встретились.

А затем накрывает волной паники.

Вот и всё?

В каком смысле — всё? Нас догнали? Он умирает? Я умираю? Нам вместе крышка без шансов выбраться? Что значит это дебильное «вот и всё». Одна мысль хуже другой в голову лезет.

— Давай, Арин, выходи из машины. У нас мало времени.

— А ты? — цепляюсь за его руку. Как выйти? Зачем?

— И я выйду, малышка. Не бросать же тебя одну в тёмном лесу.

Больше мне ничего не нужно. Вылетаю из машины, осматриваясь. Мы действительно в лесу. Солнце зашло, ни одного источника света не видно. И тишина. Звенящая, пугающая. Должно радовать, что слежки больше нет. Но это пугает.

Я достаю пакет с медикаментами и думаю, как пригодилась мне встреча с Мирой. Сама бы я не додумалась столько всего накупить. А теперь это может быть полезным. Хотя бы раны Клыка обработать.

— Арин, нам сюда.

Указывает на узкую тропу. Клык сжимает мою ладонь и мне не хочется её вырвать. Наслаждаюсь чужим теплом и сжимаю крепче. Словно если хоть на миг отпущу, то мужчина тут же исчезнет. А я не могу такого допустить.

Ничего не могу рассмотреть, поэтому полностью доверяя мужчине. Он лучше меня знает, как стоит скрываться от преследователей.

Мужчина идёт быстро, так, что я едва поспеваю. А затем замирает, ругаясь себе под нос. Я останавливаюсь рядом, обеспокоенно осматриваю его.

— Ты в порядке? Клык, что такое?!

— Всё нормально. Пошли дальше. Только не кричи так, можешь привлечь ненужно внимание.

Мы молчим весь подъем вверх. И у меня появляется время подумать о многом. Что сейчас я готова сделать всё, что он скажет. Нет желания спорить и доказывать свою точку зрения. Сдаюсь на милость победителя. На милость Клыка, который в этих делах разбирался намного лучше меня.

Почему? Почему именно сейчас, когда мы в шаге от того, чтобы разъехаться навсегда, мне хочется следовать его указаниям?

Желание доказать, что я могу быть покорной? Нет, в этом не никого резона. Бессмысленно и только зря бы нервы потратила. Уже всё решено, ещё пятого октября решилось, когда сказала то пресловутое «Мы — всё».

Два слова, пять букв. А выворачивают, скручивают. Будто колючей проволокой всю обвили и стягивают. Невыносимо больно, сложно. Никак не могу понять, почему настолько плохо. Мы знакомы месяц, меньше даже. А он пробрался глубоко. Дальше, чем Красавчику удалось.

Может, как и с отцом Алека, я смогу отпустить? Через год или пять. Скорее всего, десять. В прошлый раз понадобилось пять лет и новый мужчина. Клык сильнее в свои объятия поймал, значит и времени больше. Отлично, к тридцати пяти освобожусь от ошибок молодости.