Смертельный груз - Фридман У. Крофтс

– Вы действительно неправильно меня поняли, мсье Боншоз. Я вовсе не имел этого в виду. Мне лишь хотелось донести до вас, насколько трудная нам предстоит борьба. Вот когда все друзья мистера Феликса должны оказать ему всемерную поддержку. И я начал с того, что попросил вас приехать ко мне сразу же по возвращении в Англию.

– Я приехал сегодня рано утром и явился в контору задолго до ее официального открытия. Надеюсь, это покажет вам всю меру моего желания помочь Феликсу.

– В подобном желании я и не сомневался, мсье Боншоз. А теперь попрошу вас рассказать мне все о Феликсе и о той части вашей жизни, которая имеет к нему отношение. Кроме того, мне интересна любая информация о вашей бедной кузине, покойной мадам Буарак.

– Сообщу все, что мне известно, но если что-то в моем рассказе покажется вам неясным, пожалуйста, задавайте вопросы.

Боншоз начал с разъяснения, что он и Аннетта – двоюродные брат и сестра, внуки ныне покойного мсье Андре Умбера-Лароша. Поведал о проведенном вместе детстве, рано пробудившейся в обоих любви к изобразительному искусству и переезде в парижскую школу живописи мсье Дофэ. Он также упомянул о знакомстве с Феликсом и его любви к Аннетте. Далее Боншоз перечислил некоторые факты своей жизни: решение заняться виноторговлей в фирме, находившейся в Нарбонне, и назначение его постоянным представителем фирмы в Лондоне, возобновившаяся дружба с Феликсом, пагубная страсть к картам, помощь, оказанная ему Феликсом, недавние серьезные денежные затруднения, возникшие как следствие излишнего азарта. Он упомянул о письме к Аннетте по этому поводу и надеждах, которые связывал с беседой между Аннеттой и Феликсом в Париже. Рассказал, как встретил Феликса по возвращении в Лондон на вокзале Чаринг-Кросс в воскресенье вечером, о совместном ужине, когда он получил столь необходимые 600 фунтов и проводил Феликса, уезжавшего на такси в «Сен-Мало».

Клиффорд слушал и с грустью отмечал про себя, что вся история, рассказанная Боншозом, в главном до боли похожа на истории миссис Мерфи, официанта из «Грешема» и билетного контролера с железнодорожной станции в Бренте. Несомненно, подтверждая правдивость слов Феликса и все сильнее укрепляя собственную веру адвоката в его невиновности, эти люди оказались бы совершенно бесполезны при слушаниях в суде. Все верно. Теперь он, Клиффорд, располагал необходимыми данными для проверки каждого слова Феликса. Но проблема заключалась в другом: правдивость показаний Феликса почти не помогала доказать его невиновность. Истории совпадали настолько, что Клиффорд чуть было не впал в другую крайность, заподозрив предварительный сговор между рассказчиками.

Он задал Боншозу множество вопросов, но не узнал ничего для себя нового. Молодой человек не встречался с Феликсом ни в среду, ни в четверг, а значит, не мог содействовать установлению алиби. Окончательно убедившись в бесперспективности продолжения беседы, Клиффорд распрощался с Боншозом, пообещав держать его в курсе дела.

Несколько дней спустя мистер Клиффорд и мистер Лусиус Хеппенстол, давние и очень близкие друзья, ужинали вместе в резиденции Клиффорда, намереваясь затем провести длительное и детальное обсуждение дела. Мистер Хеппенстол вернулся из Дании раньше, чем предполагал, и успел ознакомиться с кипой документов, предоставленных обвинением, а также с заметками Клиффорда обо всем, что тому удалось установить. Более того, они вдвоем вновь побеседовали с Феликсом и с Боншозом, предприняли еще несколько не слишком значительных шагов в расследовании, сделав только одно более-менее важное открытие: покойная мисс Девайн в то воскресенье действительно пересекала пролив на пароме, шедшем в Фолкстоун, а на прогулочную палубу вышла одна, поскольку обе ее горничные слегли с морской болезнью. И целью встречи двух адвокатов этим вечером стала выработка стратегии защиты, принятие решения, какой же основной линии необходимо придерживаться.

Причем оба они прекрасно понимали, насколько это сложная задача – принять такое решение. Во всех предыдущих делах, какие им доводилось вести вместе, аргументы в защиту обвиняемых почти всегда выглядели очевидными. Часто к защите имелись два или даже три вероятных подхода, и проблема заключалась только в том, чтобы выделить наилучший из них. А сейчас адвокаты столкнулись с совершенно новой трудностью: какая-либо защита пока в принципе не представлялась возможной.

– Первое, с чем нам надо определиться, – сказал Хеппенстол, усаживаясь после ужина в мягкое кресло, – из чего мы изначально исходим. Считаем мы Феликса невиновным или виновным. Каково твое личное мнение?

Клиффорд некоторое время хранил молчание.

– Я пока не разобрался со своими мыслями, – ответил он. – Замечу только, что манера Феликса себя держать и сама его личность произвели на меня благоприятное впечатление. Свою версию событий он изложил мне весьма убедительно. А свидетели, с некоторыми из них ты уже встречался, практически полностью подтвердили его историю. Более того, он им тоже понравился, вызвал безоговорочное доверие. Не говоря уже о друзьях. Возьми, к примеру, того же Мартина – человека суетливого, впечатлительного, но отнюдь не глупого. Он хорошо знаком с Феликсом и настолько верит ему, что готов потратить собственные средства на оплату защиты и доказательство его невиновности. Для меня это немало значит. Да и по сути в его рассказе нет ничего неправдоподобного. Все могло произойти именно так, как он говорит. И наконец в его пользу свидетельствует тот неподдельный шок, который он пережил при вскрытии бочки.

– Но…

– Но? Да все остальные факты по делу представляют собой сплошное но.

– Стало быть, личное мнение ты пока не составил?

– Не до конца. Я склоняюсь к тому, чтобы считать его невиновным, но уверенности в этом у меня нет.

– Должен с тобой согласиться, – заметил королевский адвокат после паузы. – Я тщательно обдумал обстоятельства дела и, разрази меня гром, если вижу хотя бы шанс добиться оправдания при собранных против него уликах. Их слишком много, и они делают позиции обвинения крайне сильными. Да что там! Давай называть вещи своими именами – улики против него сокрушительны и неопровержимы. А потому, я считаю, единственная наша возможность – это полностью отмести все улики в сторону.

– Отмести в сторону? Каким же образом?

– Сделать так, чтобы они перестали иметь решающее значение. Нужно признать, что на сегодняшний день мы знаем одно: Феликс либо виновен, либо стал жертвой заговора.

– Да, так оно и есть.

– Очень хорошо. Давай проработаем вторую возможность. Улики не могут приниматься во внимание, поскольку сфабрикованы, а Феликс – жертва заговора. Как тебе такая идея?

– Знаешь, я совсем не удивлюсь, если окажется, что это правда. Я очень много размышлял над доказательствами, и находки, сделанные в «Сен-Мало», начали вызывать у меня определенное недоверие. Письмо от Эмми, отпечаток на промокательной бумаге, бриллиантовая булавка – все как-то слишком нарочито, чересчур убедительно, а потому выглядит неестественным. Сами по себе эти улики выдают ту тщательность, с которой их подбирали. А машинописное письмо мог изготовить кто угодно. Повторяю, я не удивлюсь, если окажется, что ты сразу взял правильный след.