Дневник провинциальной дамы - Э. М. Делафилд

слышу, что все хорошо и даже Прекрасно, и дорогую Анжелу, которая, к сожалению, становится свидетельницей этой материнской слабости и одаривает меня снисходительным взглядом. Естественно, не могу не думать о том, как было бы здорово, если бы леди Б. увидела меня в столь выдающемся обществе, но она не появляется, и я почти не сомневаюсь, что наша следующая встреча состоится, когда я, обвешанная свертками, буду ехать по деревне на велосипеде или при каких-нибудь столь же невыигрышных обстоятельствах.

В пять с минутами мне говорят, что уже можно пойти выпить чаю. Общаюсь со множеством приятных людей. Меня спрашивают, присутствует ли здесь Фрэнсис Айлз[363]. Приходится ответить, что не знаю, и какая-то дама тут же доверительно сообщает мне, что Фрэнсис Айлз – это на самом деле Олдос Хаксли[364]. Впечатляюсь настолько, что пересказываю это нескольким собеседникам, дабы показать, что владею закулисной информацией, но незнакомый джентльмен укоризненным и довольно суровым тоном говорит, что я совершенно не права и Фрэнсис Айлз в действительности вообще мисс Эдит Ситуэлл[365]. Больше не пытаюсь выяснить, кто есть кто, и вскоре меня зовут занять место на подиуме, потому что начинаются Дебаты.

На сцене устанавливают довольно устрашающее приспособление, посредством которого из шляпы в случайном порядке извлекается записка с именем очередного выступающего, так что никто из нас не знает, когда будет выступать, кроме одного джентльмена, который с восхитительным хладнокровием озаботился взять обратный билет на ранний поезд, так что выступает пер-вым.

Председательша прекрасно исполняет свои обязанности, раз за разом подтверждая, что я не зря названивала ей с уговорами. Выступления отличные, публика чрезвычайно благодарная.

Председательша (из мести?) вытаскивает мое имя ближе к концу, а это значит, что мне придется выступать после прекрасных и опытных ораторов, которые уже сказали все, что только можно сказать. Серьезно подумываю, не изобразить ли обморок, но совесть побеждает, и я встаю с места. По Милости Провидения встречаюсь взглядом с хорошо знакомым американским издателем, который мне симпатичен. Он ободряюще смотрит на меня, и я каким-то чудесным образом умудряюсь что-то произнести. Чувствую огромное облегчение, когда это испытание оказывается позади.

После краткой заключительной речи Редактора Председательша объявляет Дебаты завершенными.

Вечер определенно удался. Поразительно, насколько обаятельные, привлекательные и культурные читатели у «ВНЖ»! Ко мне подходит приятная дама и без всяких предисловий спрашивает, как поживает Роберт. Чрезвычайно польщена таким интересом и обещаю написать ему об этом в открытке сегодня вечером.

Общение со следующей незнакомкой оказывается менее приятным. Холодно смерив меня взглядом, она замечает, что я Уморительно Смешная, Иначе не Скажешь. Не могу понять, что она имеет в виду: шляпку, внешность или статьи во «Время не ждет». Надеюсь, что последнее.

Крайне известный писатель предлагает подвезти меня на такси. Польщена и втайне надеюсь, что как можно больше присутствующих увидят, как я ухожу с ним, и узнают и его (что неудивительно), и меня (что вряд ли).

Весь вечер названиваю всем, кому только можно, и спрашиваю, как им наше мероприятие.

18 июня. Жара не спадает, и все говорят, как, должно быть, сейчас хорошо в деревне! Лично я думаю, что в Лондоне лучше, и всем довольна.

Пишу Роберту убедительное письмо о том, как было бы здорово, если бы он сюда приехал и мы бы вместе съездили на спортивные соревнования к Робину 25 июня и взяли с собой Вики. Особо не надеюсь, что он согласится.

Виконтесса – для меня теперь Анна – звонит и говорит, что у нее прекрасный план на ближайшее воскресенье: Роуз привезет меня в какое-то местечко (не разобрать названия по телефону) в Бакингемшире[366]. Там в прекрасной гостинице с необычайно красивым садом Анна вместе с очень интересными людьми из мира литературы будет ждать нас на ланч. Напоследок она добавляет, что ей будет очень приятно встретиться со мной снова. Именно это я и сама хотела ей сказать, а теперь не могу, потому что перефразировать не получается. Отвечаю, что буду с нетерпением ждать воскресенья, и на этом разговор заканчивается.

Выбираю наряд – в гардеробе, как обычно, наблюдается их нехватка – и в конце концов решаю, что если будет прохладно, то надену зеленый жакет с юбкой, а если жарко – то недавно приобретенное чесучовое платье в цветочек.

(С головным убором проблема, поскольку у шляпки, подходящей к чесучовому платью, слишком большие поля и она не годится для автомобильной поездки, а две шляпки поменьше и кепи не подходят к платью по цвету.)

Литературный Агент ведет меня на ланч (очень мило с его стороны) и там говорит мне, что неплохо было бы немного поработать. Соглашаюсь и дома рьяно пишу весь вечер.

19 июня. Престранный день, который никак нельзя отнести к позитивному жизненному опыту. Дорогая Роуз заезжает за мной и просит держать на коленях развернутую карту. Слушаюсь, но мы все равно начинаем плутать, и создается ощущение, что Роуз возит нас по кругу по деревням, название которых начинается со слова «Чалфонт». Решаю сменить фразы «Остальные тоже опоздают» и «У нас есть время в запасе» на «Мы уже совсем рядом» и «Может, спросить кого-нибудь?». Роуз неохотно уступает, и мы спрашиваем троих прохожих, но двое – не местные, а третий извиняется, но даже не может сказать, туда мы едем или нам надо в другую сторону. Роуз бормочет что-то не совсем приличное, и я решаю, что лучше помолчать.

Вскоре замечаем трех бойскаутов. Роуз останавливается и спрашивает их. Они с готовностью достают карту и при этом неудержимо хихикают. Один из них весьма похож на Робина, я смотрю на него и не запоминаю, что они говорят. Роуз, однако, смело едет вперед, и я с облегчением думаю, что теперь все хорошо, но тут она возмущенно восклицает, что мы уже в третий раз проезжаем одну и ту же часовню. Ужасаюсь, в основном из-за своей невнимательности, поскольку не помню, видела ли эту часовню хоть раз в жизни, и наобум предлагаю повернуть направо. Роуз (от безысходности) следует моему совету, и минуты через три мы волшебным образом приезжаем в пункт назначения и обнаруживаем, что уже два часа. Гости давно сидят в столовой и обедают и явно не рады нас видеть, что совершенно естественно, поскольку подобные вмешательства пагубно влияют на плавность беседы, и без того нелегко достижимую. Все охают, что мы, наверное, умираем с голоду, и предлагают какое-то блюдо из яиц. От яиц мне обычно становится нехорошо, и я вынуждена отказаться. Моя соседка по столу переспрашивает: «Но почему?», что нелепо и только зряшная трата времени. Быстро едим холодную курицу, клубнику и выходим в сад, который