Фейри с Арбата. Гамбит - Татьяна Богатырева

Поначалу Майлгенн не понял, к чему бы это, почти минуту вглядывался в экран, и, лишь когда Элвуд пальцем закрыл белобрысую челку, до него дошло. Убрать десяток лет, покрасить обратно в темного шатена, сделать улыбку понаивнее – и будет не отличить от Деррила Сакса.

– Ты выбрал оптимальный объект для якоря, – усмехнулся Элвуд. – Так что, мальчик мой, работай и держи меня в курсе. А я буду держать в курсе тебя.

Майлгенн кивнул: разумеется, он будет работать, и в октябре Лиле уйдет в Тейрон. Несмотря ни на что.

В самолете Лиля спала – чтоб не так бояться и чтоб не смотреть на Ильяса. После утренней истерики ей самой на себя глядеть было тошно, а на Ильяса – стыдно. Вот и спряталась. А когда прилетели, очень кстати появился Вовчик: он так громко радовался «пропащим» и так заразительно ржал над собственными шуточками, что думать о чем-то еще было решительно невозможно. Да и не очень-то хотелось.

В машине, едва вырулив на Ленинградку, Вовчик принялся делиться новостями и сетовать на тяжкую судьбу художника, мол, ему никто выставок не организует, все сам, только сам, потом и кровью!

А может, он говорил вовсе не это, а что-то совсем другое – Лиля точно не знала. В аэропорту толком не проснулась, в машине задремала снова, и во сне ей мерещилось море, пахнущее мужским одеколоном, и прибой, говорящий голосом Эри. В полосе прибоя играли русалки: они перекатывали гальку, швырялись пеной и взвизгивали при виде медуз – в точности так, как взвизгивают шины на повороте. Русалки были чем-то похожи на Лилю, а подальше от берега, на скале, сидела Настасья, самая настоящая морская ведьма. С восемнадцатью устрицами на хвосте. Лиля уже хотела сказать, что восемнадцать устриц положено только королю, а морской ведьме – не больше десяти, но ей помешали.

– …Русалочку! Одолжи, не жлобись! – пророкотал прибой особенно отчетливо.

– Тише ты, не буди, – отозвалась морская ведьма, но почему-то голосом Ильяса. – Лилька тебе что – чемодан, чтоб одалживать? Нужна, ее и спрашивай.

– Илюха, да ты ревнуешь! – Прибой забурлил, будто засмеялся.

– Чушь. Погоди ржать, надо позвонить Элину. А то передумает насчет выставки, лишит тебя повода поскрипеть.

Лиля пыталась вспомнить, что такое Элин? Русалочки тут же принялись помогать – высунулись по пояс из воды и предложили Лиле по очереди портрет неизвестного короля в завитом парике, страусовые перья, кактус, фикус, белую мышь и еще какую-то чушь. Наверное, очень хотели запутать. Но она все равно вспомнила! Элин – это книга. Старинная, в пуд весом, со львом на обложке и заложенная золотым пенсне. Очень нужная и важная книга!

От этой важности Лиля внезапно проснулась с четким пониманием: ей срочно надо найти книгу профессора Лайна! Вряд ли господин Элин вспомнит о своем нечаянном обещании, но это неважно. Достаточно того, что он назвал имя автора, в Интернете он наверняка есть, а нет в Сети – найдется в Ленинке.

– Проснулась, Капелька? – спросил Ильяс с переднего сиденья, едва она пошевелилась.

– А… где мы?

– Выезжаем на МКАД, – отозвался Вовчик и пристально глянул на нее в зеркальце заднего вида.

Почему-то стало неуютно, словно ее кто-то застал в постели с Ильясом. То есть – не кто-то. Толку себе врать? Эри и застал.

Отвернувшись – чтобы не видеть рядом Ильяса и Вовчика, так похожего на Эри, – Лиля тихо попросила:

– Завези меня на «Молодежную», пожалуйста, – и назвала Настасьин адрес.

Повисло молчание – острое, обрезаться можно.

Лиля упорно смотрела в окно, ничего там не замечая. Зато отлично чувствовала, как Ильяс сначала мрачнеет, а потом становится очень спокойным – словно опустил забрало из светских манер.

– Эй, народ, вы чего это? – отмер, наконец, Вовчик. – Поругались, что ли?

– Нет, конечно, – натужно улыбнулся Ильяс и спросил: – Лиль, когда за тобой заехать?

Кому другому Лиля, пожалуй, сказала бы «никогда». Но опять обижать Ильяса совсем не хотелось. И… и потерять его – тоже.

– Завтра, ладно? Или я сама доберусь.

Только сейчас Лиля сообразила, что Настасью-то она спросить забыла, даже не предупредила, что возвращается в Москву. Так что запросто может оказаться перед закрытой дверью. Ну ничего, если нет Настасьи – можно пойти к Сеньке. Тоже дело, сразу его и запрячь в раскопки Интернета.

Пока ехали, Ильяс делал вид, что все в порядке. Улыбался, шутил с Вовчиком, обещал показать добычу. А около Настиного дома вышел, помог выбраться Лиле, вручил рюкзачок и нежно ее поцеловал. В висок.

– До завтра, Капелька.

Снова захотелось вывернуться из объятий – смотрят же! – но Лиля пересилила себя, поднялась на цыпочки и чмокнула его в усы. И убежала – ровно до запертой двери. Нажала звонок раза три, ответа не дождалась и уже достала мобильник, чтоб узнать, дома ли Сенька, как мобильник завопил голосом Доминго.

– Але? – недоуменно спросила Лиля: Верди она поставила только для незнакомых номеров.

– Лилия Тишина? – поинтересовались из мобильника профессионально вежливо и почтительно. – Вас беспокоит секретарь Вадима Юрьевича Элина. Вы сейчас в Москве?

– Да… то есть… в Москве…

– Где вам удобно получить пакет? Курьер будет в течение часа.

Лиля растерянно поглядела на запертую дверь, потом в окно и только собиралась назвать Сенькин адрес, как открылись двери лифта, и оттуда вышла огромная сумка, с кряхтеньем опустилась на пол, и над ней показалась Настасья.

– Здесь! – облегченно выдохнула Лиля и уточнила: – Ельнинская, восемь, семнадцать.

– Благодарю, – сказали в мобильнике и отключились.

И правильно сделали, что отключились, а то всенепременно оглохли бы от визга дуэтом:

– Лилька!

– Настька!

– Ты куда пропала, редиска этакая?! – Отпихнув пакет, Настасья сначала обняла Лилю, а потом отодвинула на вытянутых руках, критически осмотрела и вынесла вердикт: – В Ниццу ездила!

– Не в Ниццу, а в Алушту. – Лиля показала ей язык. – Это в Крыму!

– В Крыму таких серег не продают. – Она ткнула в Ильясово творение из жемчуга, ракушек и расписных бусинок. – И вообще, ты же плавать не умеешь!

Лиля прикрыла сережку ладонью – так, на всякий случай.

– Теперь умею. А ожерелье порвалось, – вздохнула она. – Такое было ожерелье!

– Ну-ка, рассказывай! – велела Настасья, отпирая дверь. – Давай на кухню, и все-все в подробностях!

Рассказ о Крыме занял минут пять, пока кипятили чайник и резали бутерброды.

– И это все? – Настасья скептически подняла бровь. – Ты сочинение «Как я провел лето» интереснее писала! Давай колись, поссорились, что ли?